– Угу, ясненько. – Я постучал пальцами по столешнице. – И вы, значит, решили потягаться со Сфинксом в разгадывании загадок? Похвально. А знаете, что он делает с теми, кто не справится с задачей?

– Да уж как не знать, – грустно вздохнул охотник за сокровищами. – Съедает. Хоть в броне, хоть в рядне. Да только не на то голова дадена, чтоб ее к животине злой в яму совать. Свалка-то – место грязное, по ней никто особо рыскать не будет, а притаиться там завсегда есть где. Так что, ежели всё заранее присмотреть да приноровиться, то и у самого лаза схорониться можно. А Сфинкс, поди, не сверчок, голос у него гулкий. Так вот и выходит, что с малым риском всё разузнать можно. Всех-то печалей – государя дождаться!

– М-да, теперь его можно долго дожидаться. Хорошо. Только одна нестыковочка выходит. Зачем вам тайные слова, если полканов планировалось отвлечь боем? Да и зачем вообще кровопролитие, если полканы с тайным словом и сами всё отдадут?

– Без боя они лишь Хведонов куш полной мерой отвесят, а там, поди, еще немало чего останется за просто так лежать. Ну а ежели у сокровищницы еще какая стража имеется? Нет, без тайного слова в такое место идти – дело глупое.

– И с ним не след, – подала голос Оринка. – Весь план сей щеглам на забаву. Не в том суть, что злато да каменья на острове том добываются.

– А в чем же? – Фуцик быстро повернул голову, странно двигая носом и становясь неуловимо похожим на крупного грызуна.

– Сила в той земле чудодейная, – начала было кудесница, но ее слова прервались очередным появлением тюремщика.

– Ты, доходной, шагай сюда!

– Слушай внимательно, – зашептал я горе-фокуснику. – Скажешь Кукуевичу, что на острове могут быть бо-ольшие проблемы. Ты же как раз сейчас подробненько вызнаешь, что да как. Об остальном, думается, он и сам догадается. Да помни, в лесу землицы под могилы мно-ого! Смотри же, не просчитайся!

Скрежет ключа, запирающего замок, словно отсек разговоры о тайнах острова Буяна и о прочих насущных проблемах. Таковых в данный момент насчитывалось как минимум две. Первая: как выбраться из этой зловещей крепости до темноты; и вторая: где обещанный любезным хозяином обед? Поскольку разрешение второго пункта означенного плана мероприятий затягивалось по не зависящим от нас обстоятельствам, все силы были брошены на обсуждение вопроса номер один.

– Слышь, – Вадим покосился на дверь, – давай типа побарабаним, чтоб нам хавчик притаранили. А как дверь откроют, мы по-тихому стражу приговорим и сделаем ноги.

– Тут во дворе еще сотни две стражников, – напомнил я, охлаждая взлелеянный голливудскими боевиками пыл моего друга.

– А мы переоденемся. Наших возьмем, типа будто мы их охраняем, и шевелим булками к «ниссанам». А дальше – хрен они нас поймают!

Оставленные нами во дворе синебокие скакуны по-прежнему одиноко стояли на своих местах, не проявляя никакого интереса к прочему конскому составу и с презрительным пренебрежением отвергая всякий предложенный им конюхами корм. Откуда же было знать озадаченным коневодам, что «ниссаны» не употребляют ни овса, ни сена, ни свежей травы, ни даже сахару, а питаются исключительно соком минеральных дров. Однако причины несгибаемой стойкости загадочных коней были им недоступны, а потому разбойники опасливо сторонились наших транспортных средств, опасаясь подвоха.

– Замечательная идея, – похвалил я. – Только предварительно надо будет договориться с гарнизоном, чтобы они открыли ворота, опустили мост и дружно смотрели в другую сторону.

– Может, из поясов веревку свить да по ней спуститься? – неуверенно предложил Вавила.

– На виду у восторженной публики? – Я подошел к окну. – Да и оконце маловато. Здесь едва Оринка пролезет, а нам, что тем верблюдам в игольное ушко, – путь заказан.

Я мрачно уставился на крепостной двор, где вовсю суетился вооруженный до зубов люд, занимая места у дымящихся котлов. Сквозь узкую щель в каменной толще стены виднелись и «ниссаны», и возок с золотом, на крыше которого, свесив когтистые лапы, возлежал Проглот. Должно быть, лишенный хозяйского внимания, он инстинктивно занялся тем, чем до него были знамениты сотни поколений свирепых предков – охраной сокровищ. Какая неведомая сила толкала их на это – одна из нераскрытых тайн противоестественной истории.

Грифон загорал на крыше золотого возка, и разбойники, вероятно, не имевшие прямого указания проверить содержимое повозки, не слишком торопились вступать в пререкания с юным, но уже вполне боеспособным монстром. Как я заметил, там же, около возка, кучковались и наши бывшие соратники, вероятно, сговорившиеся по возможности разделить трофеи между собой и потому зорко следящие за каждым подходящим к экипажу чужаком. Полный грустных мыслей, я повернулся к Вадиму:

– Наверное, сделаем так. Ты действительно снимешь охрану, и вы с господином урядником переоденетесь в стражников. А я сооружу несколько факелов и подожгу траву во дворе. Полагаю, в этом случае с выходом проблем не будет, да и среди кутерьмы, которая здесь начнется, улизнуть будет куда проще.

– Толково, – покачал головой Несусветович, – но опасно.

– Я чего-то не врубился, Клин, – озадаченно глядя на меня, произнес Вадим. – Мы типа когти рвем, а ты?

– Задам хозяину ласковому пару-тройку вопросов и догоню вас.

– Клин, ты чего, перегрелся в натуре? Какие вопросы?! А вторым «ниссаном» кто управлять будет? Ну и прочее. – Он поскреб затылок. – Ствол, ну, типа копье у меня номерное. Как я потом в райотделе объяснять буду, что у меня, по жизни, «мосберг» в тридевятом царстве попятили?

– Вадик, давай решать вопросы по мере их возникновения. Сейчас уходим, так и быть, уговорил, вместе, а уж потом всё остальное.

– Нельзя во дворе траву жечь, – вмешиваясь в нашу перепалку, заговорила Оринка. – Трава сухая, разом займется.

– На это и надеюсь, – кивнул я.

– Полымя через стены единым махом перекинется, огонь весь лес загубит.

– Не загубит, – упрямо покачал головой я. – Разбойники пламя тушить кинутся.

– Так ить, воды во рвах – воробью по колено. С той-то беды замок и опечатали, – не унималась внучка деда Пихто.

– Вообще, нашла время о лесе думать. Нам головы спасать надо!

– Да как же мне о нем не думать? – Кудесница гневно свела брови, и в затхлой атмосфере места нашего временного пребывания явственно запахло грозой.

Вероятно, громы и молнии немедленно обрушились бы на мою повинную голову, когда бы в этот миг цверь вновь не отворилась, пропуская какого-то парнишку в подобии поварского колпака с котелком и ложками в руках.

– …Одна нога здесь, другая снова здесь, – заверял кого-то в коридоре поваренок. – Мухой! Пчелой! Слепнем!

Дверь за его спиной затворилась, и наш малолетний спаситель от голодной смерти повернул к замершей публике свой наглый хитрованский лик.

– Привет, гулевые! Ну что, плинта не гугно[23]?