В тот день в Москве игрался матч на Кубок УЕФА между московским «Спартаком» и голландским «Харлемом». День выдался холодным, зрителей собралось немного. Всех их разместили на одной трибуне, покинуть которую можно было через единственный выход.

Матч уже заканчивался, «Спартак» вел со счетом 1:0. За несколько минут до конца игры часть зрителей стала уходить — именно потому, что выход был единственным, и им хотелось избежать толкучки. Но в этот момент «Спартак» забил второй гол, и шедшие впереди всех, услышав восторженные крики болельщиков, повернули назад, чтобы узнать, что случилось.

Между тем милиционеры на трибунах подгоняли людей, уже ступивших на лестницу, вниз. Спускавшиеся своей массой опрокинули повернувших назад, и образовалась баррикада из упавших тел. На нее наваливались все новые люди, не в силах остановиться под натиском идущих следом.

Прежде чем милицейские начальники сообразили, что к чему, и дали приказ задержать всех остальных на трибунах, в давке погибли многие. Машины «скорой помощи» стали прибывать к стадиону только почти час спустя. За это время умерли и те, кого еще можно было бы спасти. Десятки пострадавших были доставлены в больницы…

Немедленно расследовать причины трагедии приказал председатель КГБ Юрий Андропов, которому меньше месяца спустя предстояло стать генеральным секретарем ЦК КПСС, сменив умершего Брежнева. Расследование провели в кратчайшие сроки, число погибших определено в шестьдесят шесть человек. Виновным в трагедии было признано руководство Большой спортивной арены Лужников.

Но в печати обо всем этом было рассказано только во времена «гласности», в 1989 году. Тогда о трагедии семилетней давности подробно рассказал «Советский спорт». Непосредственные участники тех событий утверждали, что погибших было никак не меньше нескольких сотен. К трагедии, по их мнению, главным образом привели неумелые действия милиции…

Во времена «гласности» откровенно стали писать о многом, в том числе и о футбольном фанатизме и варварстве, первые ростки которых стали пробиваться намного раньше.

Начиналось фанатское движение вполне пристойно: в начале 70-х годов организованные группы болельщиков стали выезжать в другие города на гостевые матчи своих любимых команд. Первыми это стали делать поклонники московского «Спартака», затем других московских клубов. Их примеру последовали болельщики киевского «Динамо» и ленинградского «Зенита».

К концу 70-х годов организованные выездные группы насчитывали уже сотни человек. К этому времени клубы стали поощрять своих «выездных» болельщиков, понимая, что активная поддержка на трибунах в чужом городе идет команде только на пользу.

Тогда же стали впервые появляться речевки, выкрикиваемые болельщиками, песни, баннеры в поддержку своей команды. За образец советские фанаты стали брать английских фанатов, которые к тому времени уже печально прославились жестокими бесчинствами во многих городах Европы. Поскольку ряды советских фанатов пополняли в основном юнцы без каких-либо других серьезных увлечений, очень быстро была позаимствована и агрессивность англичан.

Вскоре обычным явлением стали потасовки «фанов» из разных лагерей до матча или после игры. Нередко они носили организованный характер: предводители фанатских группировок заранее договаривались о месте и времени встречи.

Наконец, в 1987 году случилась грандиозная стихийная массовая драка в самом центре Киева. На матч между киевскими динамовцами и московским «Спартаком» приехали вслед за своей командой чуть ли не полтысячи фанатов-спартаковцев. После матча они спровоцировали на жестокое побоище болельщиков-киевлян.

Через три года советские фанаты впервые показали себя за границей. Те же фанаты-спартаковцы, выбравшиеся в Прагу на матч «Спартака» с местной «Спартой», спровоцировали беспорядки в центре города, закончившиеся массовой дракой с болельщиками «Спарты» возле стадиона. Это был уже предпоследний год истории советского футбола…

Гласность попыталась снять покров с еще одной страшной «тайны» советского футбола эпохи застоя — договорных или «покупных» матчах. Прежде на эту тему тоже был наложен строжайший запрет. А между тем то, что некоторые команды договариваются между собой или «торгуют» очками, позарез необходимыми другим, вряд ли у кого вызывало сомнения. Уж больно странными выглядели некоторые игры.

Например, в 1985 году кутаисское «Торпедо» за семь туров до окончания чемпионата прочно занимало последнее место, одержав всего пять побед. Но в последних семи турах торпедовцы одержали шесть побед и решили все свои проблемы.

Знатокам футбола казались удивительными и особые дружеские отношения между некоторыми клубами. Например, киевским «Динамо» и ереванским «Араратом», ЦСКА и «Зенитом». Из года в год они делили очки «по-братски», играя между собой вничью. Но если какому-то клубу очки в данный момент были нужнее, «друг» охотно уступал победу, полагаясь на ответную любезность в случае необходимости.

Вызывали недоумение и некоторые личные достижения футболистов. С 1950 года держалось непревзойденное достижение Никиты Симоняна — 34 мяча за сезон. В 1985 году на счету форварда «Днепра» Олега Протасова перед самым концом чемпионата было 32 мяча. Позарез необходимые три гола он забил в матче с алма-атинским «Кайратом» и в итоге стал не только рекордсменом СССР, но и вторым по результативности в Европе — всего лишь на один мяч его опередил легендарный голландец Марко ван Бастен.

Еще больше вопросов вызывал фантастический результат, показанный тбилисским динамовцем Георгием Гавашели за семнадцать лет до этого — в 1968 году. Последний матч динамовцев закончился со счетом 5:5, и все пять мячей забил Гавашели, догнав по результативности лучшего бомбардира того чемпионата Берадора Абдураимова из ташкентского «Пахтакора». И все-таки, чтобы стать лучшим, Гавашели не хватило одного мяча.

Кстати, и ташкентский «Пахтакор» уже в более поздние времена не избежал определенных подозрений. После трагической гибели команды в авиационной катастрофе новому «Пахтакору» в течение трех лет не грозил вылет из высшей лиги. И у некоторых игроков появился соблазн «поторговать» очками, сдавая некоторые матчи…

Однако советский футбол считался самым чистым в мире, «клеветать» на него в СССР никому не позволялось. Впрочем, и откровенные публикации в период «гласности» ни к чему не приводили. Поймать, что называется, за руку нечестных игроков и тренеров никому не удавалось. А некоторые тренеры спешили дать журналистам должный отпор. Олег Базилевич, например, на страницах «Советского спорта» в 1989 году писал: «У нашего футбола есть большой, годами завоеванный авторитет. И нельзя его подрывать, делить команды на «честные» и «нечестные», компрометировать домыслами известных специалистов и целые коллективы…»

Так завершалась история советского футбола. На международной арене славным последним аккордом стала победа сборной СССР на играх XXIV Олимпиады 1988 года в Сеуле. 1 октября 1988 года в финальном матче она встретилась со сборной Бразилии. Основное время закончилось со счетом 1:1. В дополнительное время московский торпедовец Юрий Савичев забил «золотой гол».