– Оба – мои старые и верные товарищи, – продолжал Баярд. – Мы раз двадцать летали вместе, вы понимаете, что это значит? Иными словами, расхождений между нами нет ни малейших. Они отлично знают, кто я такой. А теперь пришла пора узнать, кто такой вы.

– Гупси Кюссен… – начал было Фалько.

Баярд прервал его, вскинув руку:

– Меня также очень интересует, какую роль сыграл в этом деле пресловутый Гупси. Но он исчез, и мне придется довольствоваться вами.

– Ерунда какая-то, честное слово…

И снова Баярд взглядом заставил его замолчать. Он смотрел изучающе, как будто между ними было установлено увеличительное стекло.

– Должен отдать должное вашему исключительному профессионализму. Всего за неделю соткали идеальную паутину. Не в одиночку, разумеется, – с помощью других. Но свою роль исполнили безупречно. И одурачили меня полностью.

– Никого я не дурачил.

– Вы недооцениваете мои умственные способности. Мои – и моих товарищей. И напрасно.

Баярд замолчал. Потом улыбнулся – в тусклом свете керосиновой лампы улыбка казалась зловещей. Ладонью он отбросил волосы со лба.

– Одна только Эдди не поверила вам, помните? Слишком красив, сказала она. Слишком элегантен, слишком обаятелен, слишком щедр, слишком безупречен. – Он улыбнулся шире. – Женская интуиция. А я дурак, не принял ее слова на веру.

Фалько, делая вид, что смотрит ему в лицо, на самом деле подробно оглядывал каюту. Это был отработанный прием – притворяться, что смотришь в одну точку, тогда как глаза движутся по ее периферии. Он искал, чем бы воспользоваться: тут сгодилось бы что угодно – карандаш, вилка, пепельница.

Но на столе были только бутылка и два бокала.

Послышался приглушенный шум поезда по мосту, застучали на стыках рельс колеса. Баярд, сидя напротив, продолжал перечислять преступления Фалько. Он и его приспешники вываляли в грязи людей, которые могли бы причинить франкистам вред. Он переводил деньги в швейцарский банк, о котором Баярд понятия не имел, и вручил ему чек – якобы свой спонсорский вклад в создание антифашистского фильма. И потом представил эту сумму как взятку или плату за предательство.

– Вы последняя мразь, – добавил Баярд. – Грязная подосланная крыса.

– Я все же хотел бы покурить, – настойчиво сказал Фалько, желая использовать все возможности.

Баярд не удостоил его ответом. Почти угрожающе он придвинулся почти вплотную – так, что их лица оказались рядом. Сдерживаемая ярость горела в глазах, сводила губы в тонкую, твердо прочерченную линию.

– Пусть вас не обманывают мои манеры. Я не всегда был задирой-интеллектуалом, Гонкуровским лауреатом, «анфан террибль» французских левых. Да и сейчас не вполне таков, каким могу показаться. Я сидел в окопах Первой мировой, я воевал в Испании за свои идеалы. И продолжаю воевать. И на самом деле наш разговор – часть этой борьбы. И то, как я намереваюсь поступить с вами, – тоже… Вы слушаете меня?

– Слушаю.

– Я предполагаю, что вы профессионал. А такие люди не станут действовать без подготовки, наобум. И потому надеюсь, вы осознаёте все, что я говорю. Ночь у нас с вами будет долгая. Особенно долгой она покажется вам… И потому оставим предисловия, чтобы не утомляться больше, чем нужно.

Баярд поднялся на ноги, распрямился – головой под самый потолок каюты.

– Мне нужно знать, кто все это организовал. Вам понятно? Только так я сумею предотвратить главный удар. И понять, есть ли шансы выжить.

Фалько, поняв, что первая линия обороны прорвана и время работает против него, решил отвести войска на вторую.

– Шансов немного. Мне так кажется.

От этих слов Баярд высоко поднял брови:

– Ага. Все-таки вы знаете больше, чем говорите.

– Самую малость. Зато умею домысливать.

– Вот как? И что же именно?

Фалько быстро соображал. Искал, чтó сказать сейчас, чтó приберечь для третьей линии обороны. И не находил ничего подходящего. Баярд, словно почувствовав, поглядел на своих спутников, а потом на него:

– А знаете, почему вас не связали? Потому что можно просто держать вас под наблюдением – Веццани бьет без промаха. И еще потому, что мы все трое в глубине души мечтаем, чтобы вы, друг мой, выкинули какой-нибудь фортель, и тогда можно будет со спокойной совестью прострелить вам руку или ногу. Однако вы ведете себя на редкость благоразумно.

– Никаких фортелей выкидывать не собираюсь. Зато готов рассказать все, что мне известно об этой афере, хоть известно и немного…

– Вы называете это аферой?

– Разумеется. Афера и есть.

– И намерены рассказать то немногое…

– Именно так.

– Что же, например?

– Все организовал Гупси Кюссен.

Баярд снова поднял брови:

– Гупси?

– Да.

– А на кого он работает?

– Этого я не знаю. Но работает он не бесплатно.

Баярд не кивнул, а медленно, задумчиво наклонил голову. Казалось, он размышляет над словами Фалько. Потом взглянул на Пти-Пьера, который все это время неподвижно стоял, прислонясь к переборке, и тот вытащил из кармана клещи и моток шнура.

– Сейчас мы вас все-таки свяжем, – холодно произнес Баярд. – И рот заткнем… Не потому, что боимся, что вас услышат… Кто тут услышит? А для собственного моего комфорта. Неприятно слушать вопли в закрытом помещении, да еще таком небольшом.

Неторопливо приблизился Пти-Пьер. По тупому выражению глаз, по жестокости и безразличию, которыми веяло от его коренастой фигуры, Фалько ясно вообразил свое ближайшее будущее. Время истекало, и вторая линия обороны грозила вот-вот пасть.

– Любопытно, сколько вы продержитесь, – сказал Баярд. – Мне эта процедура будет внове. Никогда прежде не применял… Должен сказать, это всегда шло вопреки моим принципам, но, согласитесь, сейчас обстоятельства чрезвычайные.

Пти-Пьер уселся напротив и принялся разматывать шнур. Клещи он положил на стол, но, как с сожалением заметил Фалько, слишком далеко. Не дотянешься – пуля Веццани окажется проворней.

– А для Пти-Пьера это дело привычное, – добавил Баярд. – Вы, наверно, и сами догадались, не правда ли?

Третья линия обороны, решил для себя Фалько. И последняя. Если и она не выдержит, останется только все же схватить клещи или бутылку, принять выстрел, ну а дальше – как говорится, «встанет солнце в Антекере, а сядет, где бог захочет…» Уж куда кривая вывезет.

– Я коммунист, – сказал он.

Секунд на пять воцарилось молчание. Баярд смотрел на него с открытым ртом.

– Не верю.

– Управление специальных операций, – твердо продолжал Фалько. – Если со мной что-нибудь случится, вы – все трое – покойники.