Электрокар подтолкнул клетку к небольшим раздвижным воротцам из того же прозрачного пластика, заключенного в металлические рамки со стальными зацепами, вмонтированными по краям. Ворота арены, как и двери камеры, были рассчитаны на «стыковку» с гладиаторской «каретой».

Толчок. Лязг. Электрокар остановился. Зацепы захватили прутья решетки. «Стыковка» завершилась успешно.

Однако ворота арены и двери клетки не открывались. «Ждем противника», — догадался Борис.

Вряд ли это затянется надолго.

Он внимательно осмотрел ворота, в которые им скоро предстояло войти. М-да… Такие не сломать и не открыть вручную. Прозрачные створки плотно прилегают друг к другу. И к стенкам прозрачной ограды тоже подогнаны так, что щелей почти нет. Все стыки надежно укрыты плотным герметиком. Тут не то что ножа не просунуть — вода тут, наверное, не просочится.

Борис поднял глаза.

Сверху прозрачный пластиковый загон покрывала металлическая сетка, туго натянутая над огороженным пространством. Еще одна мера предосторожности? Смешно! Можно подумать, человеку под силу вскарабкаться по гладкой пластиковой стене так высоко.

Сетка над ареной использовалась еще и в качестве креплений для многочисленных видеокамер. Целые гроздья их нависали над пространством для боя.

Вытянутое овалом пластиковое кольцо-ограда в центре колизейского кратера отделяло смерть от жизни. Где-то здесь, на его кромке, убийство превращалось в шоу. И за шоу пристально, с самых разных ракурсов, следили десятки стеклянных глаз-объективов. Видеокамеры передавали изображение на огромные — в три-четыре этажа — экраны, высившиеся над каждым сектором трибун.

На одном из гигантских мониторов Борис увидел себя — огромного, настороженного, затравленно озирающегося вокруг. Раньше такие экраны устанавливали только на концертах каких-нибудь супер-пупер-поп-звезд. Теперь вот звездой сделали его.

Из тоннеля под трибунами на противоположной стороне колизея появилась еще одна клетка, подталкиваемая электрокаром. Набитая людьми тресовозка тоже вплотную приблизилась к воротам арены. К другим, к тем, что располагались напротив.

Сцепилась с ними…

Борис напрягся. Это был противник. Враг… Кого выставляли организаторы боев против их группы, пока непонятно. Трудно разглядеть с такого расстояния, трудно посчитать.

А впрочем, какая разница… Какая разница, кого ты будешь убивать и кто будет убивать тебя.

Борис перевел взгляд на арену. Чем их хотят заставить убивать друг друга — это его интересовало больше.

Оружие было. В беспорядке разбросанное по арене. Или, наоборот, разложенное с определенным расчетом. Холодное оружие. Самое разнообразное, как и говорил Георгий.

И все же определенное единство стиля присутствовало. Мечи, копья, топоры, палицы. Пара щитов. Попахивало каким-то махровым средневековьем. Сегодня публике собирались показать представление а-ля рыцарский турнир. Групповой турнир без правил.

А колизейская охрана уже совала между прутьев простенькие легкие шлемы, похожие на половинку разбитого яйца, круглые нагрудники, напоминавшие черепаший панцирь, и широкие наплечники. Правда, гладиаторские «латы», в отличие от оружия — на вид вполне настоящего, — были изготовлены не из металла, а из прочных слоистых полимеров. Что совершенно выбивалось из «рыцарского» стиля. Избытки техногенной цивилизации, однако… Отлить заготовки из пластика сейчас проще и дешевле, чем ковать металл.

— Надеть защиту! — приказал охранник с пультом.

Чтобы быть услышанным, ему пришлось орать в полный голос.

Гладиаторы, толкаясь и мешая друг другу, начали спешно облачаться в доспехи. Борис недоуменно смотрел на свой комплект.

— Надевай-надевай! — прокричал ему в ухо Георгий. — В бою защита пригодится.

— Какая-то она хиленькая, защита эта, — растерянно пробормотал Борис.

— Другой не дадут — не жди. А пластик тоже неплохо держит удар.

Борис надел пластиковое зерцало. Затянул ремни потуже. Прикрепил наплечники. Завязал под подбородком тесемку шлема.

Видок, наверное, у него сейчас еще тот! А главное — толку от таких лат немного. Да, худо-бедно прикрыт Череп. Да, похожие на погоны наплечники защитят от опасных верхних ударов. Да, круглая пластина закрывает грудь, хотя и не полностью. Да, что-то там упирается в спину. Но остальное как же?

— Так задумано, — объяснил Георгий. — Защищены только самые важные органы.

— Почему? — недоумевал Борис.

— Чтобы быстро не убили.

— В смысле?

— В прямом. Быстро заканчивать схватки невыгодно. Публика будет чувствовать себя разочарованной. Поэтому голову и грудь защищают. Все остальное предназначено для кровопусканий. Ну, или для выворачивания кишок. Зрители любят, когда много крови и когда смерть наступает не сразу.

— Жесть! — ошарашенно пробормотал Борис. Раньше он о таких тонкостях как-то не задумывался.

— Еще в Древнем Риме доспехи для гладиаторов старались делать с таким же расчетом, — пожал плечами Георгий. — Наши колизейские просто переняли идею.

«Знаток, блин!» — раздраженно подумал Борис.

Когда бойцы надели доспехи, места в клетке стало еще меньше. Гладиаторы неуклюже ворочались в тесноте, цепляя друг друга. Пластик сухо скрежетал о пластик. Но ничего, потерпеть можно. Если эта защита хоть немного повышает шансы на выживание и победу, глупо было бы от нее отказываться.

На противоположном конце поля противник тоже заканчивал суетливое облачение в пластиковые латы.

Колизей выл от нетерпячки.

Нет, не будет здесь рыцарского турнира. Будет просто очередная кровавая бойня на потеху публике.

Борис полоснул ненавидящим взглядом по трибунам. Зрители бесновались. Вопли заглушали музыку.

Невероятно, немыслимо, сколько людей собралось полюбоваться шоу!

Безликая человеческая масса облепила все — зрительские ряды, крутые лестницы, проходы. Яблоку негде было упасть. Даже в VIP-зоне у внешней ограды, опоясывавшей арену, было тесно. А ведь сюда простым горожанам вход был заказан. Здесь на зеленой травке по краю поля плотно стояли столики с великолепной сервировкой. Место за столиком стоило баснословно дорого. Отсюда за напитками, закусками и непринужденной беседой будет наблюдать за боями городская элита.

Впрочем, ставродарский истеблишмент вел себя так же, как и местные плебеи. Орал во всю глотку. Требовал зрелища. Крови требовал. Много. И поскорее.

Жесткие ритмичные аккорды сотрясали и рвали воздух, мешались с воплями, заводили и возбуждали публику все сильнее, сильнее. Начинался массовый транс. Всеобщее помешательство.

Может быть, на самом деле здесь платят деньги за это? За возможность оказаться в таком вот состоянии. Почувствовать единение на грани оргазма в многотысячной групповухе. Ощутить себя частью обезумевшей толпы, жаждущей только одного. Крови.