на три части. Первая это когда я был котенком и мы с тобой так любили друг друга и так нам было хорошо!..

Вторая — это когда я стал дураком в сапогах и в шляпе. Я был дипломатом и врачом и очень этим гордился, дурак. А теперь очень стыжусь. Ну вот, теперь я перестал быть дураком и стал опять самим собой. И тут-то я понял, почему скрипка нашего зайца говорила «всё хорошо», даже когда было всё плохо.

Понимаешь, всё хорошо, когда ты хороший. Ничего плохого не делаешь и не думаешь даже. Так вот, — лучше быть хорошим, когда тебе плохо, чем плохим, когда тебе хорошо. Это — нехорошо. А вот то — хорошо. Всё хорошо, когда в душе хорошо. Только из своей души не вылазь наружу. И тогда всё хорошо, все очень хорошо, даже если очень плохо.

— Мурзик, мне очень нравится то, что ты говоришь. Но скрипку- то свою Заяц потерял и её надо найти.

— Найдешь.

— Вот так всегда. Все уверены во мне. А кто мне может помочь? Никто. Да, а не слышал ли ты продолжения тех печальных слов, которые все здесь слышали?

— Я не знаю продолжения. Но, кажется, я знаю тех, кто может знать. Подожди…

В это время в утреннем небе зажглась удивительная звезда. Она двигалась, шевеля лучами, и будто звала за собой.

— Том, тебе повезло, — сказал Кот. — В нашей стране Детства эта звезда зажигается вдруг, когда ее никто не ждет. (Впрочем, она и в первый раз зажглась, когда ее никто не ждал). Смотри, она остановилась над вертепом со спящим Младенцем. Подойди к Нему.

И Том подошел.

Господи, как Он спокойно спал! И с какой любовью на него глядели склоненные люди и животные, лежащие рядом. И никто из них, никто не знает, что Его ждет!.. Такой в них во всех покой! Том почувствовал, что ничего нужнее этого покоя для него сейчас нет. Но ведь этот покой есть, потому что они ничего не знают о будущем. А если б знали.

Тут Том почувствовал мягкую лапу Кота на своем плече и услышал:

— Тебе надо идти туда, где все всё знают и про прошлое и про будущее. В них все века вместились вот в этот час. И все-таки они хранят вот такой же покой.

— Кто это?

— Кто, кто… Помнишь — «о чем молчит зеленоглазый Кот и старый Леший, закуривший трубку?» Вот куда тебе надо. К ним. В лес. Там же и Оль. Он знает, о чем молчит зеленоглазый Кот. Может это и будет то самое продолжение печальных слов. Ну., иди.

И Том пошел. И пришел в лес. В самую сердцевину Покоя. Он сам такой маленький, а Деревья такие большие. И, кажется они всё, что нужно, делают за него. Ему бы только их слушать и наполняться покоем. Вот сидеть бы под Деревом, как Оль и — ничего больше. А Оль. Он удивительный. Он и человек и Дерево. Молчит, как Дерево. Смотрит, как человек. И если заговорит, то скажет то самое, что знает Дерево.

— Здравствуй, Оль.

— Здравствуй, Том. Ты за помощью пришел?

— Да, Оль. Мне надо найти.

— Знаю. Знаю. Скрипку Белого Зайца.

Оль всегда всё знал. Том и не удивился. Только добавил: и еще продолжение тех печальных слов.

Оль как будто не слышал последней просьбы и спросил:

— А почему ты хочешь найти скрипку Белого Зайца, а не свою?

— Свою?! Но у меня её никогда не было.

— А ты думаешь, у Зайца она была прежде, чем он нашел ее в первый раз?

— Ну он же скрипач.

— А разве он был скрипачом до того, как нашел Скрипку?

— Я тебя не понимаю, Оль.

— Тебе надо найти то, от чего в душе становится хорошо. И тогда найдется та самая мелодия, что звучала у Зайца. Припомни, когда тебе было хорошо? Очень хорошо? Лучше всего?

Том задумался. А потом тихо сказал:

— Знаешь, когда я складывал, подбирал и складывал цвет с цветом, звук со звуком, линию с линией, так, чтобы они подходили друг к другу и. получался бы ЛАД.

Оль повторил:

— Цвет к цвету, звук к звуку, линии к линии и. сердце к сердцу, — добавил он.

— Да. И, конечно, сердце к сердцу.

— Так что ты умеешь создавать лад?

— И да и нет. Никогда до конца. Всегда чего-то не хватает. Вот уже всё так, вот оно ТО, и вдруг — нет, опять не то. Чтобы «всё хорошо» это так редко. Это только я слышал у Зайца.

— Но ты уже умеешь различать, где «ТО», а где «не то».

— Да, кажется, умею.

— Это очень важно. Том. Вот и ищи «ТО», совсем «ТО». Когда найдешь, скрипка найдется.

— Неужели?

Том растерянно огляделся вокруг и почувствовал какой лад царит здесь. Уже наступил вечер. Зажглись звезды. А кто его создал этот лад — эти Деревья, небо со звездами?.. Он вдруг почувствовал, как сильно любит все это. И тут заметил еще одно существо: гном— виолончелист сидел под соседним Деревом, обнимая свою виолончель, и смотрел на звезды.

— Ты что тут делаешь? И почему не играешь на виолончели?

— Я здесь не для того, чтобы играть, а для того, чтобы учиться тишине,

— сказал гном и снова стал смотреть на звезды. — Вот когда тишина будет совсем полной, будет слышен звон со звезды.

— Ты слушаешь его, как гномы у костра?

— Ну, конечно. И моя виолончель отвечает звездам.

И тут послышался тихий звон, и тихая-тихая виолончель будто продолжила его. Том заслушался и не заметил, как очутился у костра гномов. Костер мерцал. Гномы молчали. Тишина росла. И звон со звезды и — ответ первого:

Мы потеряли все на свете, —

Судьба обрушилась на нас.

Нам ни одна звезда не светит.

Нет у тебя ни ног, ни глаз.

Нет леса, нет закатной дали,

Нет счастьем пахнущей земли, —

Но мы все то, что потеряли,

Сейчас в любви своей нашли.

Прильнули в темноте друг к другу

И — ни начала, ни конца

Судьба смолкает. Нет недуга

И небо входит к нам в сердца.

Всей грудью чувствуя, всей кожей,

Как превратился в вечность час

Ты в нас, ты с нами, Боже, Боже

О, только не остави нас[6].

Звон — и

Не сбросить тяжкого