от "Люмоса", отпечатавшимися на сетчатке. Повторный удар по воздушному щиту откинул меня на полметра назад и разбил в щепки дверь за спиной тыльной проекцией защитных чар. Как из гаубицы лупит, гад!

— Интингес ин Пулверем! — выпустил вслепую заклинание перед собой, надеясь, что оно пройдёт через стихийный щит.

Хриплый, похожий на скрежет по стеклу тоскливый вой подыхающего дементора слегка порадовал мои замороженные чувства и окончательно выбил самоконтроль. Что сейчас чувствуют дети в купе вагона, без такого контроля разума, как у меня, я даже боюсь представить. Минус три, но если появится ещё один, то я точно не вывезу такого, как сраный Боливар.

***

Чувствовал себя как в тот момент, когда очухался в больничном крыле после тусовки в Тайной Комнате с василиском. Боюсь представить, как выглядит моя спина и грудь, в которую пришёлся удар. Броник хоть и не позволил вытащить дементору мои ребра на посмотреть, но отшибло мне там всё знатно, и состояние сейчас более чем отвратительное. Согнуться, чтобы присесть, мне стоило фиолетовых кругов в глазах помимо непрошедших ещё красных пятен. Левая рука почему-то не поднималась выше плеча, а из уголков глаз, даже когда я их прополоскал рябиновым отваром, продолжала сочиться кровь. Как я умудрился ушибить большой палец правой ноги, который нестерпимо болел, сам не пойму, кровоподтёк на скуле и исцарапанные руки тоже непонятно откуда взялись.

Деловито копаясь в свой сумке, я выставлял на сундук, так и стоящий посреди купе, чашки, четыре флакона с успокоительным и литровый камуфлированный термос, купленный месяц назад в припадке хомячества и заправленный отборным черным чаем, горячим ещё с тех времён из-за стазиса, дополняла натюрморт здоровая плитка бельгийского шоколада.

Девчонки отстраненно наблюдали за моими действиями с до сих пор белыми от пережитого ужаса глазами и даже не пытались как-то реагировать на происшествие. Лонгботтом тоже был в ступоре, но более живой, что ли, не такой отстранённый.

— С вами всё в порядке? — заглянула опухшая со сна и с отчетливой паникой в глазах рожа оборотня.

— В порядке? — повернулся я к нему с полным бешенства взглядом, от чего он отшатнулся. — Очень не в порядке... мистер Люпин.

Прямо как в выражении, с кровавыми мальчиками в глазах я смотрел на этого придурка. Везёт мне на идиотов Мародёров — то Блэк, то вот... это вот. А ещё одного ловить придётся, и если не поймаю, то приложу проклятием Баала по всей площади, занимаемой Рональдом Уизли вместе с маскирующейся крысой. Правда, наверняка пострадает половина факультета, но мне очень хочется... очень-очень.

— Гарри? Гарри Поттер? — неуверенно спросил он меня.

— Нет, бля! Наследный принц Великобритании!

Глава 28 С корабля на бал

Скрипя суставами, как робот с планеты «Шелезяка» несмазанными шарнирами, я пытался напоить девушек успокоительным. Пока ещё немного заторможенные, они уже проявляли признаки жизни и из их глаз уходил пережитый страх. Лонгботтом без уговоров выхлебал в один глоток сунутую ему в ладонь склянку с зельем и теперь, хоть и до сих пор немного бледный, в отличии от всегдашнего румянца, принялся помогать мне.

Я же занялся собой. Заклинание диагностики показало хоть и довольно невесёлую картину, но я ожидал чего-то намного более фатального. Многочисленные ушибы внутренних органов, обширные гематомы на спине и груди, трещины в четырёх рёбрах и, самое неприятное, компрессионный ушиб ствола спинного мозга. На самом деле, ничего непоправимого, и первоначально я смогу себя поправить до состояния прилично выглядящего студента, однако отлежаться пару дней с зельями и соответствующими заклинаниями не помешает. Эпискей на царапины и кровоподтёк на скуле, два общеукрепляющих зелья, глоток «Костероста», обезболивающее, очень противное на вкус. Не знаю, кто его варил, но по убойности действия — то, что надо. Медицинские чары — «Связка Штенге» и «Каскад Дионисиса» убрали микроповреждения и кровоизлияния во внутренних органах. Дышать стало не так больно, но вместо этого я почувствовал навалившуюся усталость и опустошённость. Осталось одно из непростых заклинаний «Комплекса Отомо Каяши», глаза оно поправит, но болевые ощущения обеспечены, а мои глаза до сих пор и без этого болят.

— Кто это был? — пискнула первой очухавшаяся Паркинсон.

Я в это время пытался проморгаться от льющихся слёз, скрипел зубами, чтобы не стонать в голос и никого не пугать ещё больше. С перекошенной рожей и заплаканный, в помятой, заляпанной зельями и рябиновым отваром мятой ученической форме, выглядел совсем не героически.

— Дементоры это были, — проскрипел хриплым голосом я через силу.

— А что? Что они здесь делали? — спросила она. — Это ведь стражи Азкабана.

— Это нужно спросить у министра магии, Панси, — ответил я.

Наконец проморгавшись, осмотрелся в купе. Булстроуд опять почему-то обнимала Гермиону и чуть не плакала. Она что, гриффиндорскую успокоительную подушку себе нашла? Гермиона вся тряслась, как от озноба, и смотрела на меня как-то странно. Но в её эмоциях я не ощущал негатива к себе, скорее огромное беспокойство вкупе с негодованием от моей очередной выходки, и облегчением от того, что со мной всё в порядке, и сомнениями, в порядке ли на самом деле, и ещё много чего. Адский коктейль, который и разобрать с трудом смог, так я ещё и не отошел от всего пережитого, чтобы досконально всё понять. Паркинсон отделалась легче всего, должно быть, защита стоит на разуме или артефакт какой, и потому её не так сильно задело от того хаоса ментальных всплесков с различным негативным оттенком от подыхающих дементоров.

— А где они сейчас? — вздрогнув и подозрительно посмотрев на дверь, в которую заглянули студенты-старшекурсники, спросила она.

— Их Рон Уизли сжёг каким-то заклинанием! Представляете? — восхищенно выдал я. — Я выглянул посмотреть в коридор, когда свет погас, а там…

Я выдумывал и врал, как заправский сказочник, в приоткрытой двери стояли старосты от Рейвенкло и Хаффлпаффа с открытыми ртами, и неверяще внимали моей истории. Гермиона, судя по взгляду, не верила моему эстрадному творчеству ни на кнат, Лонгботтом с трудом давил смех, слизеринки сосредоточенно слушали, а я про себя злорадно улыбался.

С моей подачи выходило, что Рональд Билиус Уизли — рыцарь без страха и упрёка, невообразимый мракоборец и боец со злом в любом его виде и чуть ли единственная надежда и опора всея Хогвартса, бесстрашно бросившийся на борьбу с порождениями некромантии. Короче, святой и просто душка, куда там Локхарту с его писаниной. Ведь сейчас, на моих глазах,