ДА ЗДРАВСТВУЮТ НАШИ МОРЯКИ

В поезде по дороге домой я ищу забвения в пиве,

но то, что должно, неминуемо:

уже на второй остановке он входит, нежный матрос,

с упрямыми ягодицами,

скромный, но грубый. С ушками. Темно-русый.

Когда я стану богат, он будет ходить со мной в город и пить, что хочет:

«это моя кровь».

И любую красивую проститутку, какую он захочет, я оплачу:

«это мое тело».

Я бы с большим удовольствием поприсутствовал, милый,

но если ты стесняешься:

не надо, я не буду на тебя смотреть,

спрячь наготу в свитер и брюки, возвышенный рыцарь,

обожаемый Зверь, милый мой Братик.

КОНЕЦ ДНЯ

Наконец-то я ни во что не верю

и во всем сомневаюсь, даже в Тебе.

Но временами, когда мне кажется, что Он действительно

есть на свете,

то я думаю, что Он есть Любовь, и что Он одинок,

и что Он ищет меня с таким же отчаянием,

как я Тебя.

БЛАГОДАРСТВЕННЫЙ ПСАЛОМ АГНЦУ БОЖЬЕМУ

Держа фотографию в свободной руке,

стреляю Семенем в сторону вечности, где Стю Сатклиффа,[264]в столь юном возрасте отмеченного

Благодатью,

Господь ебет попеременно

от похоти к безумию.

Хотя недолет: Тебе — твой световой год,

мне — мой сантиметр.

В восемнадцать — запросто пульнешь метра на два, а то и

больше,

но с каждым годом расстояние уменьшается.

Ты видишь меня, но не смеешься надо мной.

Поелику Ты есть Любовь, Ты снова все устроил как надо,

и на этот раз признался честно, что не моя вина.

Мой Сын, мой Агнец, я так сильно люблю Тебя.

ЛИЦОМ К РОЖДЕСТВУ

Осенний туман. Бесполезная похоть полдней.

Выпоротый парикмахер. Коленопреклоненный пианист.

Здесь ободряющее слово, там прибаутка,

вот так и дальше, у жизни свои законы.

А потом, между двумя вторжениями полиции, поэт или

писатель, или оба сразу, или ни тот, ни другой, С.В.,

просит увековечить его в слове.

Я хочу написать стихотворение, посвященное дню

рождения Бога:

Отчаянно напиваясь под резким кухонным светом,

я вижу тебя снаружи, Победоносный,

Сын, что Смерть есть, Утешение, Забытье.

МОГИЛА В СИНЕМ ДОМЕ

Соеедке Х. из Г.

Он убежал, но не избег,

в него попали, он умер, восемнадцати лет от роду.

Воинственная надпись на могиле напоминает о многом,

но его коричневый эмалированный портрет

представляет удрученное и тихое лицо.

Совсем еще ребенок. Прощай, милый мальчик.

Ты, Король, и все такое, может, и не все,

да, да, я к тебе обращаюсь,

Ты знаешь, отчего все так, не я.

Это Царство Твое Божие, помнишь, из него хоть

когда-нибудь что-то приличное получится?

ПРИЗНАНИЕ

Теперь я знаю, кто ты есть,

Мальчик одинокий, которого я видел в Водсенде, а потом

в тот же день повстречал в кафе в Хеге.

Я слышу голос Матери.

О, Смерть, которая есть правда: ближе к Тебе.

ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧАЕТСЯ

Мой пепел будет захоронен на кладбище в Греонтерпе.

Люди, которые придут посмотреть,

получат выпивку в неограниченном количестве,

даже детям нальют, так записано.

Там поставят деревянный крест, на котором можно будет

прочитать:

БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, больше ничего.

Затем наступит гармония, и споют псалом,

медленно и благочестиво, со множеством меди.

Когда на небе облака, но безветренно, оно превращается

в покрывало тишины,

и на землю опускается что-то очень похожее на счастье.

К АНГЕЛУ

Когда проводишь меня до конца,

вернись и останься с Тигрой.