– Нет.

Артем снова потянулся к девушке и снова был остановлен.

– Ты его спрятал?

– Да.

– Зачем Амулет Красным Шапкам? Источник им не по зубам.

– Они работают на Вестника.

– Так вот в чем дело. – Лана нервно пригладила волосы. – Вестник жив?

– Да.

– Чтоб меня моряны растерзали, значит, Всеслава обманула Зеленый Дом!

Это в голове у феи не укладывалось. Карфагенский Амулет в руках мальчишки-чела, Вестник жив, королева предала свой народ, смута в Тайном Городе нарастает, и только она, Лана, фея Зеленого Дома, может решить… Или не может? Девушка посмотрела на преданно глядящего на нее Артема:

– Вестник выступил против Великих Домов?

Это был сложный вопрос, и Артему пришлось напрячься и вспомнить все, что он слышал за последнее время:

– Вестник идет к большой войне, он не понимает, что она станет последней для этого мира. Он мыслит только насилием. Он опоздал.

– На кого ты работаешь, чел? – тихо спросила фея, уже не сомневаясь в ответе.

– На Сантьягу.

* * *

В неволе

Москва, 28 июля, среда, 07.24

Яну втолкнули в подвал, где помещались четыре похищенные девушки, незадолго до приезда Секиры. Стараясь сохранять испуганный вид, она тихо жалась у дверей до тех пор, пока Красные Шапки не затолкали их в черный фургон, и только здесь к новой пленнице проявили интерес.

– Как ты здесь оказалась? – шепотом спросила у Яны маленькая сероглазая девушка. – Алик помог?

– Ага, – так же тихо ответила Яна.

– Сволочь, – прошипела из угла брюнетка, – сволочь, сволочь.

Ее голос сорвался, и до девушек донеслись странные нечленораздельные звуки с элементами рыданий. Брюнетка готовилась к истерике.

– Как ты думаешь, куда нас везут? – снова обратилась к Яне сероглазая.

– Какая разница. Везут, значит, мы им нужны.

– Нас не убьют?

– Убьют! Всех нас убьют! – завизжала брюнетка.

– Заткнись, дура, – оборвала истеричку Яна и, обернувшись к сероглазой, ободряюще улыбнулась. – Хотели бы убить, уже убили бы. Скорее всего, мы окажемся в каком-нибудь притоне.

– Ты смелая, – уважительно прошептала сероглазая, – как тебя зовут?

– Яна. А тебя?

– Марина, – сероглазая вздохнула, – хотела бы быть такой же, как ты. Я ужасная трусиха.

– Мне тоже страшно, – подумав, призналась Яна.

Девушка действительно чувствовала себя не в своей тарелке. Единственным снаряжением, которое Сантьяга разрешил ей взять с собой, была маленькая пластиковая капсула с шестипроцентным раствором разрыв-травы (номер 14 по каталогу «Современные средства освобождения», стопроцентная гарантия избавления от любых оков, наручников и замков, высылается с курьером), а единственной гарантией – его слово. В обычной ситуации этого было бы более чем достаточно, но Вестник не был обычной ситуацией, и девушка нервничала.

Автомобиль остановился. В наступившей тишине Марина судорожно вздохнула и крепко сжала руку Яны, словно пытаясь почерпнуть у нее храбрости. Брюнетка громко всхлипнула, закрыв лицо руками, а две другие девушки испуганно прижались друг к другу. Дверь распахнулась, и в салон заглянула круглая голова, обтянутая ярко-красным платком.

– Ты первая, – голова кивнула на Яну, – выходи.

Это был Секира, девушка узнала его по зеленой татуировке фюрера на скуле. Она спрыгнула на асфальт и деловито огляделась по сторонам. Фургон стоял в подземном гараже, рядом с грузовым лифтом. Ворота на улицу были закрыты, и догадаться, где находится дом, не представлялось возможным.

– Стой ровно! – рявкнул стоящий рядом охранник и грубо дернул девушку за локоть. – Не вертись!

Опомнившаяся Яна испуганно съежилась и что-то пискнула.

– Да не пугай ты ее, – лениво проворчал Секира и тут же обернулся к стоящим у фургона воинам: – Ну что вы возитесь? Гоните остальных в лифт!

Следующей из фургона показалась брюнетка.

– Не трогайте меня! Не трогайте!

– Будешь вякать, сука, убьем прямо здесь, – равнодушно буркнул Секира.

Пленница послушно замолчала.

Лифт поднялся на двадцать четвертый этаж, и, когда двери открылись, девушки оказались в комнате охраны. Грубо подгоняемые Красными Шапками, они прошли в сводчатый зал, отделенный мощными, звуконепроницаемыми дверьми. Стены и пол зала были облицованы плотно пригнанными друг к другу гранитными плитами, в центре возвышались шесть мраморных колонн, а в дальнем углу наверх уходила легкая винтовая лестница. Воины подтащили девушек к колоннам и ловко сковали тонкими, но прочными цепями. Яна не сопротивлялась.

– Ты у нас молодец, – похвалил ее один из конвоиров, видя, с каким трудом его подельники тащат к столбу бьющуюся в истерике брюнетку, – тихая.

Это было нестерпимо. Яна ловко извернулась и врезала любителю спокойных женщин коленом в пах. Воин взвыл и выхватил нож:

– Убью!!

– Подохнуть захотел? – Напарник перехватил его руку. – Знаешь, что Любомир сделает, если ты тронешь эту суку?

Потрепанный боец убрал нож и злобно поглядел на Яну:

– Это твоя последняя выходка, маленькая тварь. Передавай привет Вивисектору.

Прикованная к соседней колонне Марина громко разрыдалась. Яна же гордо присела на пол, длина цепи это позволяла, и, посмотрев на воина, не менее злобно ответила:

– Уноси отсюда то, что у тебя еще осталась, придурок, пока я не разозлилась по-настоящему.

Воин вспыхнул.

– Любомиру эта сучка понравится, – захохотал второй охранник.

Красные Шапки ушли, факелы догорели, и зал медленно погрузился в темноту.

* * *

Лабиринт

Москва, где-то под землей,

28 июля, среда, 07.41

Болело все. Руки, ноги, голова, особенно голова. Едва наемник пришел в себя, ее сдавило раскаленным обручем, стиснуло виски, иглой пронзило мозг. Боль прошила израненное тело Кортеса, резанула по костям, заставив его резко выгнуться на бетонном полу и сдавленно прохрипеть короткое ругательство. Наркотик прекратил действие, и наемник остался один на один со своими ранами. Он не знал, хватит ли ему сил сделать еще одну инъекцию или даже просто открыть глаза. Открыть глаза. Кортес медленно поднял веки и скривился. Из полумрака пещеры на него участливо смотрел Чуя.

– Я думал, ты умер.

– Не сомневаюсь, – буркнул наемник, приподнимаясь на локте. Вдоль стены замерла шеренга крыс. – Что, пора завтракать?