— Что вы к ней привязались? — заступился за девушку Иванов. — Все здесь делается по воле оракула, и железку тоже наверняка подбросил он. Надо же было чем-то увенчать церемонию. Отсюда и молния с громом, и этот царский жезл. Думаю, никакого иного значения он не имеет. Меня больше интересует вопрос, когда все это наконец закончится? Какого еще рожна нужно этой сбрендившей железяке? Все его условия мы уже выполнили. Трех человек похоронили. Ну и что дальше? Или мы по гроб жизни будем теперь изображать жрецов и вождей?

Вопрос, что называется, был задан по существу, вот только отвечать на него, похоже, было некому. Во всяком случае, оракул с подсказками не торопился. Не исключено, конечно, что подсказкой был жезл, который Ярослав сейчас держал в руках. Однако детектив не видел пока замка, в который можно было бы вставить этот ключ. Несколько раз он направлял жезл на кристалл, но ничего особенного не происходило.

— Может, следует ткнуть этой железякой в кристалл? — предложил Кравчинский. — Вон там, в центре, есть что-то темненькое, похожее на замочную скважину.

— Я вас умоляю, Аполлон, — возмутился Иванов, — что значит ткнуть! Нам только не хватало поломать эту инопланетную штуковину, чтобы застрять в ней навсегда.

Опасения Аркадия Семеновича показались Ярославу обоснованными, тем более что никакого пятна в кристалле он так и не увидел, сколько ни всматривался. Надо было ждать. Хотя Кузнецов и не понимал, чего именно. Его предположение о четвертом исследователе, возможно, было верным. Но пока что непонятно было, кому именно из присутствующих здесь людей оракул доверил эту сложную роль. Из числа подозреваемых можно было исключить с большой долей вероятности лишь «императрицу» Светлану, ей полагалось быть местной уроженкой. Оставались Кравчинский, Иванов и Рябушкин. Из этой тройки больше всех на роль коварного злодея подходил, конечно же Аркадий Семенович. Но очень может быть, что дело здесь вовсе не в злодействе, а просто в роковой ошибке.

— Вы знаете, я бы покушал, — высказал робкое пожелание Рябушкин. — Да и пить очень хочется. Кстати, здесь в городке очень хороший квас. Может, сгоняем за харчами?

Надо признать, что со стороны оракула было большим свинством держать своих гостей на голодном пайке и заставлять спать на голых плитах. Тем более что раньше он показал себя весьма гостеприимным и заботливым хозяином. Во всяком случае, недостатка в еде и питье в отстроенных им близ села Горелово дворцах не было. Ярослав на всякий случай еще раз ткнул жезлом в сторону кристалла в надежде на отзывчивость оракула, но его жест и в этот раз пропал впустую. Зато когда он ткнул жезлом в соседнюю плиту, просто так, для очистки совести, она вдруг дрогнула и поползла вниз, напугав до крика стоявшего рядом Иванова.

— Осторожнее! — воскликнул Аркадий Семенович. — Я же вас предупреждал, Ярослав!

Через несколько секунд плита вернулась на место, неся на себе бездыханное тело Коляна Ходулина. Самое интересное, что на этом теле уже не было раны, нанесенной мечом Будимира. Однако надежды присутствующих, что Ходулин вот-вот очнется, не оправдались. Обследовав тело, Рябушкин сообщил, что пульс не прощупывается.

— Возможно, просто время для воскрешения еще не подошло? — с надеждой предположил Кравчинский.

— Либо он не воскреснет уже никогда, — мрачно изрек Иванов. — Я бы не стал его трогать. Помочь мы ему не можем, а вот навредить — очень даже. Я еще раз настоятельно вас прошу, Ярослав, будьте поосторожнее с этим жезлом, дабы не наделать беды. Давайте для начала хотя бы осмотрим этот храм, где нам с вами, возможно, придется провести не один день и не одну ночь.

Предложение было разумным, и все присутствующие на него немедленно откликнулись, разбежавшись по потаенным углам огромного зала.

Не прошло и пяти минут, как Кравчинский сообщил о своей находке товарищам громким призывным криком. Надо отдать должное оракулу, на пожелания своих гостей он откликнулся воистину с царской щедростью. Да и помещение, в котором был накрыт стол, радовало глаз и изысканной мебелью, и настенными рисунками явно инопланетного происхождения. Во всяком случае, таких пейзажей на Земле никому из собравшихся за пиршественным столом видеть не доводилось. Не исключено, что эти рисунки (а возможно, и фотографии) сохранились здесь с тех времен, когда за этим столом восседали исследователи, ностальгировавшие по родной планете.

— Видимо, эти инопланетяне ничем от нас практически не отличались, — задумчиво изрек Кравчинский, разглядывая один из рисунков. — Дом, конечно, не нашей архитектуры, но в принципе я вполне мог бы в таком жить. Скорее всего, думали и чувствовали они тоже приблизительно как мы. И поступали в критических ситуациях точно так же.

Никто Аполлону не возразил, поскольку правота его была очевидной. К тому же все были заняты поглощением пищи и обдумыванием ситуации, в которую неожиданно угодили. Нервозность атмосферы не позволяла насладиться ни вином, ни задушевным разговором.

Особенно нервничал почему-то Иванов, без конца переглядывающийся с Хлестовой. Ярославу показалось, что эти двое что-то затевают, однако навалившаяся на плечи усталость помешала его размышлениям на этот счет. К тому же неугомонный Аполлон, не усидевший за столом, прочесал окрестности и обнаружил несколько весьма пристойных помещений, предназначенных для сна и отдыха. Лучшую из этих спален он тут же верноподданнически предложил гайосару Ярославу Мудрому. Тот великодушно принял щедрый дар и тут же решил использовать его по назначению. Младшую жену гайосар пригласил разделить с собой ложе просто из предосторожности. В конце концов этот странный храм был довольно ненадежным убежищем, и Ярославу хотелось уберечь дорогого ему человека от возможных неприятностей. Возражений со стороны старшей жены не последовало, а Катюша, поломавшись для приличия, согласилась последовать за отходящим ко сну детективом.

Нельзя сказать, что Ярослав заснул сразу. Помехой тому сначала были Катюша, а потом и собственные мысли, жужжавшие в голове рассерженными пчелами. Более всего детектив беспокоился за Коляна Ходулина. Смущало то, что оракул не спешил его воскрешать. Это могло означать только то, что представление не закончено, а убитый на божьем суде исследователь в дальнейших событиях участия не принимал. По прикидкам Ярослава самое время было заявлять о себе четвертому исследователю. И он все больше и больше склонялся к мысли, что роль этого четвертого доверена Аркадию Семеновичу Иванову. Ведь недаром же оракул устранил его дважды: сначала как фон Дорна, потом как Доренко. Этот человек ему нужен был именно как Иванов. Видимо, только в своем естественном качестве Аркадий Семенович наиболее соответствовал отведенной ему роли. Чем руководствовался в своих действиях четвертый исследователь, Ярослав мог только предполагать.

Возможно, им двигала любовь к женщине, возможно, жажда власти. Не исключено, что эти люди потеряли надежду на возвращение на родную планету и им пришлось волей-неволей адаптироваться к чужой среде. Вероятно, четвертый решил, что лучше быть первым в деревне, чем вторым или сто десятым в Риме. Выбор истинного цезаря, что там ни говори. Так или иначе, но он подготовил переворот и захватил власть. Кто знает, может, и пророчество оракула было спровоцировано этим человеком. Ведь в отличие от Ярослава исследователи наверняка знали, как воздействовать в нужном направлении на свой компьютер.