Дарнлей догулялся до сифилиса, который тогда называли французской болезнью, причем бешено прогрессирующего. Пришлось молодому королю даже надевать на лицо маску из тафты.

Мария выполнила свою клятву мести, ровно через год после убийства Риччи дом, в котором находился Дарнлей, был взорван, а он сам наутро найден в парке со следами удушения. Ни для кого в Шотландии не было секретом, чьих это рук дело, открыто называли нового любовника королевы — графа Босуэла. К этому времени Мария уже родила сына Якова от Дарнлея и была снова беременна от Босуэла.

Шотландия требовала расследования, но в отличие от Елизаветы с Дадли и Эми Робсарт Мария на это пойти не рискнула, видно, была тоже замешана. Мало того, она сделала то, что у моей Рыжей хватило ума не делать, — выскочила замуж за своего любовника-убийцу. Теперь взрыва негодования было не избежать. Закончилось все поражением Марии Стюарт, Босуэл сбежал из Шотландии, а ее саму заставили отречься от престола в пользу сына. Но сбежала и она тоже, мало того, бежала в Англию, чтобы много лет провести под домашним арестом (тюрьмой благоустроенные замки со множеством прислуги назвать вряд ли можно) у Елизаветы и быть казненной за заговоры против Ее Величества. Сын Яков, получив обещание стать наследником английской королевы, от матери с легкостью отрекся. Он действительно стал следующим королем Англии под именем Джеймс.

Но это было еще очень и очень не скоро, Елизавета только начала править в Англии, и ей предстояло еще около сорока лет находиться на вершине власти, это было одно из самых долгих правлений в стране.

А тогда она маялась, то приближая к себе Роберта Дадли, то унижая его, словно мстила за свою влюбленность, за невозможность иметь семью, детей, любить открыто, не прячась и не оглядываясь на разные пересуды.

Любил ли ее Дадли? Бог весть, изменял легко, даже женился тайно, и не один раз. Елизавета ревновала, прогоняла его и супругу от двора, снова возвращала, но так ничего со своими чувствами поделать не смогла, это оказалось сильнее даже ее сильной натуры. Верно говорят, что сильные натуры и любят сильно.

Была ли моя Рыжая сильной? Ее так часто называли слабой женщиной на троне, что закрадывалось сомнение в ее способности править самостоятельно. Но это только у тех, кто не знал Елизавету. Она легко превратила правление в некую игру. Советы спрашивались во время танцев или музицирования, деловая встреча могла пройти в парке или во время конной прогулки… Создавалось впечатление, что королева занята больше своими женскими мелочами, чем политикой.

Однако все монархи, имевшие с ней дело, и все послы признавались, что своим морочаньем головы с бесконечным сватовством то одного, то другого, своими дамскими хитростями Елизавета добилась куда большего, чем императоры и короли жестким противостоянием или дипломатическими хитростями. Но когда понадобилось встать против испанской Непобедимой армады, Елизавета заявила, что, даже если для постройки кораблей придется вырубить все леса Англии, а матросами поставить всех английских лордов, это будет сделано! И Непобедимая армада была побеждена!

Она с равной легкостью занималась нарядами, которых было немыслимое количество, играла на верджинале, писала стихи, плела интриги, покровительствовала пиратам, дурачила королей и правила большим хозяйством по имени Англия.

Но это было позже, все позже. Елизавета сложилась как человек у меня на глазах, за те годы, что я пробыла рядом, мы прошли блеск двора и ссылку, Тауэр и коронацию, рождение детей и ужас ожидания казни… Но мы победили, Рыжая не просто на троне, она может дать отпор любому, кто покусится на ее власть. А любовь к Дадли… ну что с ней поделаешь?

Зимой я съездила в Дублин, где жила Мэри Дадли с мужем и детьми. Маленькая Мэри была очаровательна. Блестя лукавыми глазками, она носилась по комнатам дворца, только рыжеватые волосики развевались в разные стороны. Девочка откровенно походила на свою собственную мать. Неужели лорд Сидни не видит?

Мэри вздохнула:

— Видит… Мы потому и не бываем в свете. Распустили слух, что у меня все лицо после оспы настолько рябое, что ношу маску.

— Мэри, вы жалеете, что так поступили? Это ведь я вас уговорила…

Она с улыбкой кивнула на двоих детей — маленькую Элизабет и Мэри, с визгом бегавших по кругу за собачкой:

— Разве можно об этом жалеть?

Элизабет умерла в девять лет, и Мэри осталась единственной из дочерей, выживших у четы Сидни.

Это будущая знаменитая поэтесса и покровительница искусств Мэри Сидни-Пемброк, в чьем имении «Гнездо Феникса» существовал не просто литературный кружок, а настоящая фабрика гениев, если только гениев можно штамповать на фабриках.

Мэри Сидни-Пемброк станет придворной дамой Елизаветы. Догадается ли та, кого именно приблизила? Все твердили, что Мэри очень похожа на Ее Величество, но у Мэри и Генри Сидни хватило ума записать датой рождения ребенка октябрь, а не апрель, что не позволило ничего заподозрить королеве.

Сама чета Сидни была на Ее Величество серьезно обижена. Точно так же, как она осыпала милостями брата Мэри Роберта Дадли, королева игнорировала его сестру. Нет, она была не против, чтобы чета трудилась на благо королевства и ее лично, но благодарности Сидни от королевы не видели или видели очень мало. Может, чувствовала, что уже отдала им самое дорогое?

Я вернулась из Дублина, когда рождественские праздники уже прошли и новогодние тоже. Ее Величество развлекалась где-то в очередном замке лорда Дадли графа Лестера. В лондонских дворцах царила скука, и я перебралась в свой дом.

Январь был слякотным и совсем не зимним. То ли дело у нас в России…

— Миледи, вас ожидает какой-то человек. Я сказала, что уже поздно, но он утверждает, что вы все равно примете.

В кабинете ко мне повернулся хорошо, но не вычурно одетый человек. Неужели королева кого-то прислала? Он стоял против света, и я не сразу разглядела лицо, помог голос:

— Леди Кэтрин Эшли, меня просили передать вам привет…

Горло перехватило.

— Бетси, ты можешь идти спать. Все в порядке.

Бетси никогда не задавала вопросов, а потому исчезла бесшумно, плотно прикрыв за собой дверь кабинета. За окнами падал мокрый снег, тут же превращаясь в грязную жижу под ногами прохожих и копытами лошадей. В камине потрескивал огонь, а я вдруг переселилась в свою нормальную московскую жизнь. Потому что передо мной стоял… Иван Иванович Иванов из «ИИИ» собственной персоной!

— Иван…

— Узнала?

Вообще-то трудно, за столько лет я успела даже подзабыть, как он выглядит. Сколько лет я здесь? Получалось шестнадцать. Многовато для командировочки-то…

А потом мы сидели у камина и разговаривали, не замечая ни времени, ни того, что незаметно перешли на русский язык.

— Иван, а где ты сам был все это время?

— Рядом. Наблюдал и иногда помогал…