– Мне нужна помощь, Фиона.

Она понимала, что Реймонд имеет в виду правдивые сведения, и спокойно посмотрела ему в глаза.

– Миледи! – раздался у нее за спиной сонный шепот.

Это Мейри уже отдохнула и протянула руки, чтобы забрать своего сына. Фиона поцеловала малютку на прощание и закутала в теплое одеяло. Реймонд встал и выразительно обвел взглядом зал, намекая ей на то, что разговор нужно продолжить в другом месте, подальше от чужих ушей. Не стоило понапрасну тревожить этих людей, только начинавших проникаться доверием к своему новому господину. Он подал Фионе руку. Она вложила пальчики в его ладонь и встала, позволяя вести себя между спящими. По дороге Фиона задержалась, чтобы прихватить с собой сумку с травами.

– Тебе тоже не мешает подлечиться, – отвечала она на вопросительный взгляд де Клера.

На рукаве чистой рубахи уже проступило кровавое пятно. Она повернула было к кабинету, но Реймонд решительно увлек ее на лестницу. Фиона на миг остановилась, и Реймонд прошептал:

– Мне нужно поговорить с тобой наедине прямо сейчас. Что, боишься? – лукаво добавил он.

– Конечно, нет. – Она шагнула к нему. – Это тебе должно быть страшно остаться наедине с ведьмой!

– Но сегодня я не видел никакой ведьмы! – возразил англичанин с ласковой улыбкой. – Ко мне явился настоящий ангел!

– Ага, теперь подлизываешься? – прошептала Фиона с напускной строгостью, но ничего не могла с собой поделать и тут же улыбнулась. – Не иначе как хочешь чего-то добиться!

– Ох, красавица, я так хочу, что даже нет слов!

– Реймонд, ты не распознаешь настоящую ведьму даже у себя под носом, пока она не надерет тебе задницу!

– Хочешь попробовать?

Чародейка рассмеялась и двинулась дальше по ступенькам, чувствуя, как просыпается в ее душе горькая, отчаянная нежность к этому человеку. Стоило ему оказаться рядом – и она снова вздрагивает от каждого прикосновения и взгляда.

Фиона открыла дверь в спальню, а Реймонд задержался на верхней площадке лестницы, задумчиво разглядывая вилланов, спавших на полу в главном зале.

– Ты беспокоишься о тех, кого не успели привести в крепость, – прошептала она.

Де Клер кивнул и вошел в спальню.

– Я разослал отряды, чтобы собрали всех, кому угрожает опасность. Меня пробирает дрожь, стоит подумать о том, что снова страдают невинные люди.

– Им не устоять против всей мощи твоей армии, Реймонд, и убийцы тоже наверняка это знают. Или ты считаешь, что они стараются добраться только до тебя?

Фиона с удовольствием отметила, что в спальне тепло от жарко пылавшего камина, а на столе накрыт ужин.

– Нет. Я для ирландцев никто, пустое место. – Она резко обернулась, и де Клер почувствовал, как просыпаются ее подозрительность и тревога. – А вот ты – другое дело.

Чародейка и сама не раз задумывалась над этим. Ненависть способна пустить очень глубокие корни, и Кит О'Каган был этому живым доказательством.

– Если кому-то понадобилось бы меня убить – это можно было сделать давным-давно. Чем это объяснить, Фиона? – продолжал он, будто не слышал ее последних слов. – Что в тебе такого?

– Ты знаешь ответ.

– Скажи мне сама. Я хочу услышать это от тебя.

– Я – единственная дочь Эгрейн и наследница Гленн-Тейза, Девяти Лощин и всех земель отсюда до Коулрейна, – проговорила она, гордо подняв голову.

У Реймонда вырвался долгий, тяжкий вздох.

– Еще одна ирландская принцесса?

– Не совсем. Королева.

От неожиданности Реймонд онемел.

– У моей матери не было братьев, и когда скончался дедушка, титул перешел к ней.

Реймонд полез пятерней в затылок. Мать честная! Да в этой Ирландии плюнуть некуда – сплошные принцессы да короли!

– Почему ты скрывала это от меня?

– Как я могла это скрыть? – возмутилась чародейка. – Тебе достаточно было расспросить любого ирландца! – Она махнула рукой, как бы обведя весь Гленн-Тейз. – Но ты был так занят, возводя на меня горы напраслины и строя свой бастион, что тебе было не до расспросов!

– Прости меня, – покаялся он, и ее гнев моментально иссяк.

– Десять лет назад я потеряла свои права на наследство.

Так что теперь это все равно не имеет значения.

– Еще как имеет! Черт побери, женщина, ты что, не видишь, что эти люди преклоняются перед тобой? Они же спят и видят, чтобы ты вернулась в свой замок.

Фиона покачала головой, отказываясь верить в то, о чем не смела даже мечтать.

– В них живет уважение не ко мне, а к крови моей матери. А мне они служат только из страха. – Она прошла мимо Реймонда к камину, поставила на огонь котелок и открыла свою сумку с травами.

– Ты ошибаешься, – возразил Реймонд. Он расстегнул перевязь с мечом и снял пояс с кинжалом. Стащил через голову рубашку и стал смотреть, как Фиона правит свой нож на снятом им кожаном ремне. Судя по ее резким, порывистым движениям, она вот-вот готова была взорваться. – Это многое меняет.

– Нет! – Она с силой вонзила нож в столешницу. – Нет! Не смей говорить мне об этом, Реймонд де Клер! Отныне здесь правишь ты! Ты и твой английский король! – Ее глаза влажно мерцали в полутьме, а рука, сжимавшая рукоять ножа, едва заметно дрожала. Наверное, так должна была бы выглядеть статуя, олицетворяющая ирландскую гордость. – Ради всего святого, почему ты так жесток ко мне?

Он встал, осторожно разжал ее пальцы и привлек к себе. Фиона не могла долго противиться этой нежности и со вздохом опустила свою головку к нему на грудь.

– А я все еще не могу обрести свободу…

– О чем это ты говоришь?

– Чем скорее ты женишься на Изабель, тем скорее мы с этим покончим! Из всех невест она самая подходящая. И твой король наверняка одобрит такой выбор.

– Но я ни на ком не собираюсь жениться! – Он лукаво улыбнулся и добавил: – Ни на ком, кроме тебя!

Фиона растерянно заморгала, и Реймонд подумал, что это наверняка случилось с ней впервые в жизни. У чародейки не нашлось что ответить.

Однако блаженное молчание было очень недолгим.

Она вырвалась из его объятий и попятилась.

– Значит, пока ты не знал о моем происхождении, я не была достойна такой чести, а теперь ты готов снизойти до меня – благодаря моей матери? Но я даже родилась не в этих стенах! Я появилась на свет в лесу, под сенью деревьев и под охраной фей! Великие силы благословили меня даром, с которым ты до сих пор не в состоянии смириться, и хотя мне придется выйти за тебя ради счастья моего народа…

– А как насчет нашего с тобой? – сердито перебил де Клер.