войны и теперь квартировали у Билов. Билли как раз наливал пиво в стакан.

— Привет, выпей пивка, — сказал он, ухмыляясь. — Старикан стряпает — ты уже слышал?

— Слышал, — ответил я. — Пахнет чудесно.

Мы сидели и болтали о том о сем, а с кухни, где продолжалась кулинарная деятельность капитана Била, доносились такие звуки, будто там столкнулись два отряда вооруженных до зубов средневековых воинов. Вот опять — протяжный грохот и звон, словно полтора десятка рыцарей одновременно загремели на землю со своих коней. И голос капитана:

— Кориандр! Нет, нет, в коричневой банке! Так, теперь… красный перец. Где перец? Ах… вот… я его сюда не ставил. Острый? Слишком острый? Как это, слишком острый? Ничего подобного… недостаточно острый, черт возьми! Я не ругаюсь. Еще кориандра! Нет, погляди, что ты сделала… у тебя рис убежал!

Наконец появились капитан с супругой. У миссис Бил был все такой же затормошенный вид, зато потное багровое лицо капитана выражало глубокое удовлетворение, как будто этот достойный человек только что одолел особенно злобного и закоренелого врага.

— А, Даррелл, — приветствовал он меня. — Я вот тут стряпал.

— Он слышал тебя, — заметил Билли.

— Чудесный запах, — поспешил я добавить.

— Недурно, недурно, — сказал капитан, жадно глотая пиво. — И пряностей в самый раз. Этот кэрри, он ведь, как женщины, Даррелл. Есть нежные, есть пылкие… а и не узнаешь, пока… гм… гм… да…

— Вильям, милый! — взмолилась миссис Бил. — Давайте, девочки, помогите накрыть на стол.

Но вот стол накрыт, мы переходим в столовую, подается первое блюдо. Огромные тарелки ядовито-желтого супа с пряностями, такого жгучего на вкус, что казалось — губы вот-вот займутся пламенем.

Капитан Бил вынул из кармана большой красный платок и накрыл им свою лысину так, что край свисал до бровей. Прямо пират, притом самого кровожадного сорта.

— Ну зачем это, Вильям, — сказала миссис Бил. — Что подумает Джерри?

— Что он подумает? — свирепо сверкнул глазами капитан. — Подумает, что я кое в чем разбираюсь, черт возьми. Платок вбирает пот… я всегда так делал на Западном берегу… Нарочно для этого полотенце держал, ясно, Даррелл? Жара тропическая, а тут еще кэрри — бывало, такой пот прошибет… хоть корыто подставляй. Сидишь это вечерком… бутылочка джина… сидишь в чем мать родила, кэрри ешь, и полотенце на голове — паришься.

— Вильям, голубчик.

— Конечно, при гостях я не сидел в чем мать родила, — поспешно объяснил капитан. — Ни-ни, гостей я в трусах принимал.

Наконец мы управились с жгучим супом, капитан протопал на кухню и вернулся с исполинской миской.

— С этими карточками окаянными разве наберешь достаточно мяса для приличного кэрри, — ворчал он. — Придется вам довольствоваться тем, что есть. Это кролик.

Он поднял крышку, и над обеденным столом повисло облако густого, словно лондонский туман, ароматного пара. Казалось, ваше горло мертвой хваткой сжимает беспощадная рука и в легких оседает едкая роса. Мы потихоньку прокашлялись. Кэрри был отменный, но я поблагодарил небо за то, что вырос в доме, где постоянно готовили острые блюда; только это спасло мой язык и голосовые связки. После первых же глотков все, хватая ртом воздух, судорожно потянулись к графину с водой, чтобы охладить обожженную гортань.

— Не пейте воды! — пророкотал капитан; пот градом катился по его лицу, даже очки запотели. — От воды только хуже будет.

— Я тебя предупреждала, милый Вильям, что будет слишком остро, — с протестом в голосе вымолвила красная, как мак, миссис Бил.

Обе еврейки издавали странные, нечленораздельные звуки; физиономия Билли уподобилась цветом его шевелюре; бледное от природы лицо Лоры налилось кровью.

— Вздор, — заявил капитан, вытирая голову, лицо и шею платком и расстегивая до пояса рубашку, — совсем не слишком, в самый раз, верно, Даррелл?

— Для меня в самый раз, сэр, но я вполне допускаю, что кое-кому может показаться островато.

— Чушь! — воскликнул капитан, отмахиваясь широкой, как лопата, ручищей. — Люди сами своей пользы не понимают.

— Какая может быть польза от такой острой пищи, — произнесла, глотая воду, миссис Бил прерывающимся голосом.

— А я говорю, польза есть, — воинственно проревел капитан, сверля ее взглядом сквозь затуманенные очки. — Острый кэрри полезен для здоровья, это общеизвестный медицинский факт.

— Но ведь не такой же острый, милый Вильям?

— Именно такой. И вообще, этот кэрри еще не острый… детская кашка по сравнению с тем, что я мог бы приготовить.

Всех бросило в дрожь при мысли о том, что мог бы приготовить капитан.

— На Западном берегу, — продолжал он, усердно работая вилкой, — мы ели такой острый кэрри… словно раскаленные угли глотали.

Он торжествующе улыбнулся и смахнул платком пот с лица и лысины.

— Да какая же тут польза, — цеплялась миссис Бил за свое исходное утверждение.

— Вот именно что есть польза! — нетерпеливо возразил капитан. — Как ты думаешь, Глэдис, почему кэрри изобретен именно в тропиках, а? Чтобы выжигать всякую хворь, ясно? Как ты думаешь, почему ко мне ни разу не пристала фрамбезия или бери-бери, а? Почему я не сгнил от проказы?

— Вильям, голубчик!

— То-то и оно, — язвительно произнес капитан. — Все благодаря кэрри. С одного конца входит, из другого выходит… насквозь тебя прожигает, вот… получается вроде прижигания, ясно?

— Вильям, я умоляю!

— Ладно, ладно, — пробурчал капитан. — Только непонятные вы какие-то люди. Я приготовил вам недурной кэрри, а вы крик подняли, словно вас убивают! Ели бы каждый день такой кэрри, зимой вас никакая простуда не взяла бы.

Признаюсь, тут я склонен был согласиться с ним. Ни один гриппозный вирус не смог бы выжить в организме, раскаленном добела капитанским кэрри. Во всяком случае, шагая вечером домой через темный пустырь, я слегка недоумевал, почему за мной не тянется светящийся след наподобие хвоста кометы. Судя по всему, тот факт, что я выдержал испытание кэрри, явно расположил ко мне капитана, и с тех пор каждый четверг я обедал у Биллов. И это были для меня очень приятные вечера.

Глава пятая

Гарцующие гну

Развлекаются грубыми шутками и не причесывают волос.

Бэлок. Книжка про зверей для непослушных детей

После того как я месяца два поработал в львятнике, однажды утром Фил Бейтс объявил, что мне пора переходить в другую секцию. Я обрадовался: как ни уютно мне было в львятнике, как ни хорошо работалось вместе с Джеси и Джо, я ведь приехал в Уипснейд за опытом, и чем больше секций будет в моем послужном списке, тем больше знаний я наберусь. Итак,