Арингил поднял бокал и, зажмурившись, выпил. Он первый раз открыто нарушал запрет архангела. Когда он открыл глаза, женщины рядом уже не было.

— Вода и огонь, значит, — повторил он.

Он вдруг понял, что прошлое ушло безвозвратно и ему нужно начинать жить с чистого листа. Это другой мир. Здесь нет архангелов, и есть лишь один владыка этого мира — Хранитель, который их с Агнессой отверг. Они вдвоем остались сами по себе против всех стихий мира. Ну еще бабка-каторжанка. Он повертел в руке пустой бокал и неопределенно хмыкнул. Одному ему пить не хотелось.

— Скучаешь? — услышал он голос и удивленно обернулся. Что-то гости зачастили.

Рядом стоял тифлинг — отец Агнессы. Не спрашивая разрешения, он уселся рядом. Посмотрел на бутылку, на пустой бокал.

— Понимаю, один пить не хочешь. Не переживай, зятек, я тебе составлю компанию. Наливай, а то я гость, мне как-то неудобно.

Арингил налил ему и себе, потом поздоровался:

— Здрасте, Оренгон.

Оренгон поднял бокал.

— За мужиков, Арингил! — И залпом выпил. Сморщился. — Кислятина! И как ты его пьешь.

Он достал из-за пазухи плоскую флягу из серебра и до половины наполнил бокалы белой прозрачной жидкостью.

— Самогон, зятек, сам варил. — Он достал сверток и развернул его. — Закуска. Сало, лучок и черный хлебушек. — Он подмигнул ангелу. — Грустишь из-за ссоры с Агнесской? Зря. Они, бабы, отходчивы, ты, главное, не спорь. Хочет она делать по-своему, пусть делает. И тебе спокойнее будет, и ей. Она в мать пошла. Если что не по ее нраву, тут же на дыбы и давай ругаться. А я, знаешь, ссоры не люблю. Налью себе пару рюмок, выпью, и жизнь кажется краше, и жена красивее. Вот… — Он вдруг грустно вздохнул. — Но, если по-честному, ты меня не слушай. Не любит жена меня, считает никудышным. И правильно считает. Я как увидел ее, сразу влюбился. Голову потерял. Знаешь, талия тонкая, бедра широкие, рожки точеные. Глазищи ух! Голову потерял, а вместе с ней и себя. — Он надолго замолчал, погрузившись в воспоминания. Затем увидел пустой бокал и удивился. — Негоже, — сказал он и снова разлил самогон по бокалам. — Давай выпьем. Знаешь за что? Не повторяй моих ошибок. Не теряй голову из-за баб. Держи ее знаешь где? — Он поднял кулак. — Вот здесь. Тогда она тебе в рот заглядывать будет. Будет и брыкаться. Они это любят, но тебя будет любить больше. — Он залпом выпил. Занюхал луком и поднялся. — Ну ладно, зятек, бывай. Спешу я. А то моя мегера ругаться будет. У нас сегодня, понимаешь, стирка. Так я выжимать белье должен.

Тифлинг исчез, а Арингил с удивлением уставился на бокал с самогоном в своей руке.

— Уже и пить начал? — услышал он голос за спиной и опять оглянулся. — Быстро же ты!

Там стояла Агнесса и, уперев руки в боки, зло на него смотрела.

Арингил еще раз поглядел на бокал в руке и усмехнулся. Пора показать Агнессе мужской характер. Показать, кто будет в доме старшим.

— Пить я не хочу, Агнесса. — Он поставил бокал. — Оказал уважение твоему отцу. Хочу знать, где ты была и почему уходишь, не поставив меня в известность, куда и зачем ты пошла.

Агнесса удивленно воззрилась на ангела:

— А какое тебе дело, куда я пошла и зачем?

Арингил спокойно посмотрел ей в глаза и ответил:

— Правильный вопрос, Агнесса. Давай разберемся, кем я для тебя являюсь. — Он встал и подошел к ней. — Если я жених, значит, имею право знать, где проводит время моя невеста. Если я посторонний, то знать мне не надо.

Агнесса, не ожидавшая такой постановки вопроса, вытаращилась на ангела. Наконец она опомнилась и осторожно спросила:

— А сам-то как считаешь?

— Считаю себя женихом, — солидно ответил Арингил и снова заставил Агнессу вытаращиться на него. — А ты за кого меня принимаешь?

— Я еще не решила.

— Ну вот когда решишь, тогда и поговорим. — Он отвернулся и пошел на свое место, оставив девушку в полной растерянности.

Та смотрела ему вслед, не зная, что сказать. Конечно, она хотела быть его невестой. Но как ему это сказать? Гордость не давала ей сделать этот шаг. Раньше она сама добивалась его, а теперь не могла преодолеть свое смущение.

Арингил сел, залпом выпил самогон и закусил хлебом с салом. Он не пил раньше ничего, кроме вина, а самогон отца Агнессы оказался ядреным. У него на глазах навернулись слезы, и он, сдерживая кашель, отвернулся, чтобы девушка не видела его слабость.

— Чурбан неотесанный, — прошипела Агнесса и снова исчезла.

На следующее утро всезнающий Вартак растолкал Артема, шепча ему на ухо:

— Просыпайся быстрее!

— Чего тебе?

— Просыпайся! Расскажу, что произошло со Страшилой. — Он воровато огляделся по сторонам, не желая, чтобы их услышали.

Артем открыл глаза, сел, зевая, на кровати, но толстяк ухватил его за руку и бесцеремонно потащил в уборную.

— Ты знаешь, что вчера произошло со Страшилой и его женой? — громким шепотом говорил он почти на ухо Артему.

— Нет. Им что, тоже в сапоги нагадили?

— Какое там. Хуже.

— Убили?! — У Артема зашевелились волосы на голове. Неужели малыш и здесь приложил свою руку, так сказать, в превентивных целях?

— Почти. Они вчера в кабаке друг друга чуть не поубивали.

Артем недоверчиво посмотрел на товарища:

— Ты-то откуда это знаешь?

— Знаю, мне посудомойка, старая Труня, на кухне рассказала. А она услышала от второго повара. Он как раз там в это время был и все видел, потом в подробностях рассказал на кухне. Они долго потом ржали. Значит, слушай. В трактире Страшила познакомился с приезжей красавицей. Они выпили вина и стали миловаться-целоваться…

— Прямо в трактире миловаться-целоваться? — не поверил Артем.

— Да, прямо в трактире. А тут залетает его сушеная рыба — жена Берта. Увидела это и как треснет его бутылкой по голове, да как набросится на другую тетку. А та стулом ее бабах, потом ногой и била, била… Чуть насмерть не забила. Оплевала обоих и ушла. Вот.

— Брехня! — равнодушно отозвался Артем. Справил нужду и пошел мыться.

Но после завтрака он Зольда не нашел. Тот не появлялся, и в кабинете его не было. Послонявшись до обеда, Артем стал понимать, что произошло действительно нечто необычное. Страшила всегда был очень пунктуальным. Расспрашивать, где он, Артем не стал. Поразмыслив, решил не терять зря времени и пришел в лабораторию к алхимику. Поклонился. Тот посмотрел на ученика.

— Тебе чего?

— Мессир Орландо, научите меня делать зелье концентрации.

Алхимик оставил свои колбы и с удивлением стал рассматривать ученика.

— А тебе зачем это?

— Я буду охотником на шаманов, мессир.