очень быстро оказался деблокирован и банда начала организованно отступать в том направлении, совсем не там, где мы этого ожидали. Комендатура быстро разобралась в изменении картины боя и двинулась вверх по склону, наседая на отступавших бандитов. Чоновцы тоже пытались изменить свои позиции и обходом справа прижать бандитов к реке, но было ясно, что они ускользают из ловушки. Тут Макаров попытался наладить управление нашими частями, так сказать, решив отправить спецов к действующим самостоятельно отделениям чоновцев, в качестве посыльных. Но спецы категорически отказались оставлять меня одного, и я не мог упрекнуть их в этом. Эта заминка решила исход всей операции – Туманов смог увести свой отряд, и спас его от разгрома. Поднявшиеся на брошенные ими позиции бойцы комендатуры, и спустившиеся к ним чоновцы, обнаружили только стреляные винтовочные гильзы и следы крови, которые привели к месту стоянки лошадей в соседнем овражке.

Чего не отнять из достоинств Макарова, так это умение ориентироваться в быстро меняющихся обстоятельствах и принимать наиболее верные решения. Он сходу затребовал от меня полномочий командира, и, получив их, сразу произвёл перестановки в структуре наших сил. Взвод комендатуры был прорежен качественно: командир убит, треть выбыла из строя, причём половина выбывших была убита, другие тяжело ранены. Лёгкие ранения были ещё у четырёх бойцов, но они оставались в строю. Хуже обстояло дело с чоновским отрядом – одно отделение было полностью уничтожено, практически вырезано, через его позиции Туманову и удалось увести своих людей, и кроме этого увести лошадей убитых. Я вполне стал допускать, что Туманов появился тут со своими головорезами, которых довелось мне наблюдать в нашу первую встречу. Раненых у чоновцев не было, всё же выучка у них была лучше, кое-что они умели (но тем страннее была гибель целого отделения). Макаров переподчинил комендатуру Чудову, доукомплектовав его отряд остатками комендантского взвода и распределив их таким образом, что три вновь полученных отделения были под командованием наиболее опытных бойцов ЧОН. И началась ПОГОНЯ.

Именно так, заглавными буквами. Я не могу описать по другому это действо. Макаров словно дирижёр руководил отрядами, как оркестром – кто шёл по следу беглецов, кто стоял на перехвате, кто поджимал с флангов, отсекая от глухих мест и пытаясь окружить, потом всё менялось и подстраивалось под новые обстоятельства. Новую Елань пришлось временно оставить своей судьбе, позже со всеми разберёмся, сейчас наша цель была динамичной и смещалась на восток. За первые сутки мы ни разу не слезали с коней, люди валились от усталости, но Макаров был неутомим, я даже позавидовал такой выносливости: мы прогнали банду вдоль всего Кичуя без малого тридцати вёрст, не давая уйти далеко в сторону, и взяли передышку уже в темноте, когда действовать предсказуемо стало невозможно. Бойцы падали на мерзлую землю, даже не пытаясь развести огонь для обогрева, и сразу засыпали.

Пока Макаров занимался своим делом, я решил подстраховать его по своему: собрал кровь с земли там, где находились позиции партизан в засаде, и быстро настроил на её хозяев свой безотказный указатель – рамки. Они до определённого момента показывали динамичную цель, но примерно через час чётко зафиксировали стационарное её положение. При всём этом погоня ушла дальше, по следу партизан. Ага, стало быть раненых решили бросить. Не беспокоя по этому поводу Макарова, я со спецами повторно прочесал кусок леса, через который промчалась погоня, и в глухом овражке обнаружили четверых мужиков, попарно ковылявших куда-то в сторону, опираясь на палки. Двое легко раненых помогали двум другим, раненым серъёзнее. Какая трогательная сцена. Про допрос в полевых условиях я вам рассказывать не стану, ладно? Вдруг вы за чашкой кофе, или за столом – останетесь без аппетита. Сразу дам результат – никакие это были не казаки, обычные местные мужланы, набранные в Елани и окрестностях Тумановым и этим, как его, Крапивиным. Так я и думал. Оставив их бренные останки зверям и воронью, мы со спецами через час догнали чоновцев – мои спецы были как огурчики, и причина этой бодрости мне была понятна. Утро застало нас в лесу, между трёх деревень: Ивановкой, Суркино и Чупаево. Едва рассвело, следопыт чоновцев, опытный таёжный охотник Саглаев, поставил первый взвод на след, а сам дал кольцо по проселку между деревнями, рассчитывая определить вектор движения банды. Выходного следа не было. Макаров тут же окружил участок леса, и организовал его сплошное прочёсывание. Я остался со спецами на месте, для возможного перехвата, но всё оказалось лишним – банда исчезла, выдернув шкуру из капкана.

Загонная охота

(Туманов)

В Кузайкино к отряду присоединились ещё трое человек, двое вернувшихся с войны и один охотник, дед Силантий. Невеликое партизанское воинство Туманов оценивал скептически, но сейчас другого не было и приходилось действовать быстро. Мобильность отряда была едва ли не более важным условием, чем вооружение, и Никите пришлось решить не простую задачу – не хватало двух лошадей, которых пришлось искать в Кузайкино ночью. Поговорив с местными определили, где наиболее удобно встретить карателей, это вышло чуть восточнее Елани. А утром отряд был уже расположен на своих позициях у засады, проделав к ним путь ускоренным маршем, и едва успев до рассвета. Замысел Туманова был прост: небольшая группа должна огнем встретить карателей на марше, после чего отступать в лощину, стараясь увлечь за собой преследователей. В лощине они попадали под огонь основной засады, с двух сторон, с возвышенности расстреливающей карателей почти в упор. Отход был запланирован лощиной же, вверх по склону, после чего верхами отряд должен был уходить в леса севернее, уводя за собой возможную погоню и отвлекая внимание от Елани. Наспех придуманный план Туманову не нравился, не хватало времени и информации на более тщательную разработку, но он положился на быстроту событий, которая так же не оставляла времени и противнику. Тем не менее, уже засветло, он решил внести небольшие правки в принятую диспозицию, оставив в тылу резерв на непредвиденный случай – самого себя, поручив командование засадой Никите. Наблюдательный пункт себе выбрать не успел, первые выстрелы он услышал, когда ещё приближался к краю холма, с которого просматривался тракт и место самой засады. Взвод карателей он увидел уже спешившимся и занимавшим оборону, растягиваясь цепью в сторону реки. Потом стрельба стала смещаться, уходя в лощину, цепь лежавших пришла в движение и короткими перебежками начала перемещаться следом. Туманов отметил некоторое несоответствие пластики движения фигур карателей отложившемуся в памяти уверенному поведению их в Елани, вроде и