Лицо Клары исказилось от боли, и она разрыдалась, а затем вскочила на ноги и рванула прочь от нас, а вокруг нее в море тьмы клубились тени. Она побежала вверх по лестнице в конце огромного тронного зала, и ее рыдания эхом доносились до нас, пока она мчалась прочь.

Долгое время никто ничего не говорил, и мне даже стало почти жаль Клару. Не то чтобы она заслуживала чего-то меньшего, чем мучительная смерть за свою причастность ко всему тому злу, которое мой отец принес на Солярию, но иногда я задавался вопросом, осталось ли в ней хоть что-то от сестры Ориона. Тем более, когда я сам так уверен, что Рокси все еще заперта в пустом сосуде, который сейчас стоит передо мной. И моя девочка не провела годы в одиночестве в Царстве Теней, так что гораздо более вероятно, что она все еще была по своей сути искажена.

— Я успокою ее позже, Ваше Высочество, — промурлыкала Стелла, огибая трон и поднимаясь по ступеням, занимая место Клары слева от моего отца. Она провела рукой по его руке, и по его взгляду я подумал, не трахает ли он ее тоже, несмотря на то, как он отшил ее на днях. Ебаный ад.

— Я вызвал вас домой не ради возможности провести эту захватывающую беседу, — сказал отец, когда рыдания Клары стихли вдали. — Сегодня я намерен начать очищение Солярии от всех ее проблем, и звезды направили меня к первому и самому достойному делу, которое требует моего внимания.

— Тебе не нужно при нас нести чушь про звезды, — сказал я низким голосом, глядя на него. — Мы все знаем, что ты просто психопат с манией величия, который так жаждет власти, что готов на все, чтобы получить ее.

— Ты не посмеешь так неуважительно относиться к королю! — воскликнула Стелла, но отец заставил ее замолчать, покачав головой.

Пальцы отца сжались в кулак, когда он посмотрел на меня в ответ, но вместо того, чтобы ударить меня самому, как я ожидал, он кивнул Рокси, которая немедленно поднялась на ноги.

Тени затуманили ее глаза, пока я не увидел в них только черноту, когда вокруг нее поднялся густой туман темной силы.

— Пожалуйста, не надо, — взмолился Ксавьер рядом со мной, пытаясь встать передо мной, но я просто щелкнул пальцами, создавая лассо из магии воды, оттаскивая его от меня, пока она не успела нанести удар.

Может, у него и было три Элемента, но он очень слабо их контролировал, и у него не было возможности отбиться от моей магии.

Тени ударили меня прямо в грудь, когда Рокси вонзила их в меня, и я застонал, принимая удар, отказываясь даже защищаться от них, принимая боль, которую она вгоняла в мое тело. Мне было все равно, что со мной теперь будет. Я заботился только о том, чтобы сделать все возможное, чтобы спасти ее от него.

Темнота затопила мое зрение, когда боль от тысячи порезов, впивающихся в меня изнутри, заполнила мое тело, и я опустился на одно колено, борясь за то, чтобы оставаться в сознании.

В тот момент, когда я был уверен, что потеряю сознание от мук, кулак врезался мне в челюсть, и я был опрокинут на спину, после чего тяжелый ботинок врезался в мой бок снова и снова, попадая и мне в лицо.

Я выругался, стиснув зубы от нападения отца, и перекатился на бок, как раз когда Рокси вытащила из меня тени.

— Вылечи его и приведи в приличный вид, прежде чем присоединиться к нам на балконе, — раздался голос отца издалека, и я застонал от боли, опустившись на руки и колени, выплюнув полный рот крови, когда процессия шагов удалилась из комнаты, а Стелла пробормотала что-то о том, что я должен научиться уважению.

Мягкая рука схватила мой подбородок, и я удивленно посмотрел на Рокси, обнаружив, что вместо мамы там была она, с любопытством наклонив голову в одну сторону, пока исцеляющая магия скользила от ее пальцев по моей коже.

— Ты действительно ничего не помнишь? — спросил я ее, чувствуя вкус собственной крови на губах.

Я опустился перед ней на колени, ее прикосновение пробудило каждую ноющую частичку моего сердца, но когда я присмотрелся, ничто в ее выражении лица не говорило о том, что она вообще меня знает.

— О чем? — спросила она, ее взгляд был холоден, выражение лица пустым. Кроме мерцания страха, которое она иногда направляла в мою сторону, я больше ничего от нее не получал, и это было как-то более мучительно, чем если бы она рыдала и была сломлена более очевидным образом. Будто она больше не была собою. Будто каждая упрямая, раздражающая, несносная, вызывающая привыкание, восхитительная, прекрасная частичка ее исчезла. Будто она мертва. А я был тем, кто убил ее. Отец явно держал ее в тисках Темного Принуждения, а также теней и всего того, что он, мать его, сделал с ней, заставляя ее бояться меня, а я потерян, не имея возможности бороться с этим ради нее.

— Мы, — вздохнул я, поймав ее руку, когда она хотела убрать ее, и прижимая ее пальцы к своей щеке, будто, держа ее тут, я смогу заставить все почувствовать.

Она напряглась, когда я прижался к ней, но не сделала ничего, чтобы остановить меня, оставаясь скрюченной передо мной со взглядом, охотящимся за моим. Я не пытался ничего от нее скрыть, показывая ей каждый разбитый, окровавленный, страдающий кусочек души, потому что он все равно принадлежал ей.

— Я помню… — На мгновение словно облако сместилось с солнца, и свет засиял в ней. Но я едва успел заметить это, как тени пронеслись над ее глазами, и она отпрянула назад с резким вдохом, слегка поморщившись, когда снова встала и посмотрела на меня. — Я помню все причины ненавидеть тебя. И тебе просто повезло, что мой король не хочет твоей смерти, иначе я бы позаботилась о том, чтобы ты умер.

— Ты не ненавидишь меня, Рокси, — прорычал я, поднимаясь на ноги и возвышаясь над ней, но когда я попытался сделать шаг к ней, то обнаружил, что она приморозила мои ноги к земле.