Перед ней стояли на коленях несколько сотен молящихся. Они были одеты в туники желто-оранжевого цвета, а их лица были скрыты под масками в индуистском стиле. У основания пьедестала стояли полукругом человек двенадцать в пурпурных туниках, а у самого алтаря четверо в масках и туниках, но уже разного цвета (один — в коричневой, второй — в белой, третий — в голубой, четвертый — в красной), расположились вокруг человека в черной тунике. Мне тут же вспомнились тайные собрания, свидетельницей которых я стала в Брунштрихе. В них участвовали пять человек.

Теперь же моему взору предстало некое подобие огромного храма, в котором проходила религиозная церемония. И это в самом центре Вены! От этой мысли у меня волосы встали дыбом, и мне начали мерещиться бенгальские джунгли, заклинания брахманов, звуки гонга, удушающая жара, запах, исходящий от садху[60]… Но я по-прежнему находилась в центре Вены.

Наблюдая с высоты за всем, что происходило в этом помещении, и чувствуя специфический сладковатый запах гашиша, который, тлея на алтаре, окутывал все вокруг густым белым дымом, я увидела, как «паства» по знаку главного жреца дружно поднялась на ноги. Пение стало более громким, и все присутствующие начали совершать какие-то неистовые конвульсивные движения в такт этому завораживающему пению. Я и сама почувствовала, как мое сознание постепенно затуманивается под воздействием наркотика и монотонного пения мантры[61], отдававшегося ударами молота в моих висках, — а потому мне пришлось собраться, чтобы не отвлекаться и не упустить ни малейшей детали. Вскоре в моем поле зрения появились еще двое верующих: они толкали перед собой стол на колесиках, на котором стояло что-то наподобие гроба. Этот гроб они поставили на алтарь перед главным жрецом, а затем подняли крышку. Все четыре стенки гроба тут же — словно в трюке какого-нибудь фокусника — попадали в разные стороны, и моему взору предстало человеческое тело. Оно было абсолютно голым, вся его кожа была испещрена татуировками. Главный жрец подошел к этому телу вплотную. Ритм песнопений ускорился. Жрец достал из складок своей одежды кинжал и занес его над лежащим перед ним телом. Все присутствующие замолчали.

От этого зрелища, похожего на кадр из какого-то фильма, и от осознания того, что сейчас произойдет, я так сильно разволновалась, что мои нервы натянулись, как тугие струны. Я понимала, что жрец сейчас резко опустит кинжал, что он вот-вот с силой вонзит его в лежащее перед ним голое тело. Я вся сжалась и едва могла дышать. Широко открыв рот, я попыталась вдохнуть…

И вдруг на меня сзади кто-то набросился. Не успела я опомниться, как этот кто-то крепко обхватил меня одной рукой, а второй закрыл мне нос и рот платком. Когда я ощутила приятный запах, от которого, однако, чуть не задохнулась, я попыталась затаить дыхание, но было уже слишком поздно. Не имея возможности сопротивляться, я погрузилась в глубокую черную бездну…

* * *

Я помню, как открыла глаза, но ничего не увидела. Мне лишь мерещились какие-то видения несчастного прошлого, словно пытающиеся предупредить меня о чем-то таком, что ждет меня в расплывчатом будущем. Мне слышались незнакомые голоса, шептавшие слова, понять которые я не могла. Я ощущала болезненные уколы по всему телу, головокружение, тошноту и боль в голове. Больше ничего.

12 января

Я помню, любовь моя, что, когда я разомкнула веки, тусклый свет настольной лампы показался мне яркой вспышкой. Я попыталась приподняться, и у меня тут же возникло ощущение, что мой мозг разбух, как впитавшая воду губка, и уже не умещался внутри моей черепной коробки, что мои ноги и руки опухли и не хотят меня слушаться. Я, начав с потолка, стала поочередно рассматривать все то, что меня окружало, пытаясь понять, где же я сейчас нахожусь.

А находилась я в просторной и шикарно украшенной комнате с двумя балконами, снабженными великолепными дамасскими шторами горчичного цвета и огромными белыми дверьми со стеклами, закрытыми ставнями. Меблировка комнаты состояла из большого шкафа, стола, кровати (на которой я в данный момент лежала), двух небольших столиков, дивана и стоявшего напротив камина низкого стола с двумя небольшими креслами. Все это имело вид дорогостоящих предметов старины, наверняка причисляемых к эпохе какого-нибудь знаменитого английского или французского короля. По правде говоря, я не являюсь экспертом в области антиквариата и легко путаю стили времен Людовика XVI, Елизаветы I и других знаменитых монархов. А вот что я идентифицировала практически сразу — так это причудливые и дорогостоящие часы, которые были изготовлены в стиле «Ле Руа» в XVIII веке и теперь невозмутимо тикали, стоя на каминной плите. Ты уже, наверное, заметил, что я являюсь восторженной ценительницей коллекционных часов, удивительным образом сочетающих в себе красоту и техническое совершенство.

Так и не поняв, что это за комната и как я в ней оказалась, я положила свою измученную голову на подушку и, уставившись на украшенный гипсовой лепкой белый потолок, попыталась навести порядок в своих путаных воспоминаниях. Улочка в районе Оттакринг… Антикварный магазин «Маленькая музыкальная шкатулка»… Кали… Индуистский храм… Множество верующих… Пять жрецов… Человеческое жертвоприношение…

Мне нужно немедленно обо всем об этом сообщить! Если бы я смогла…

Я снова попыталась подняться, и на этот раз мне это удалось. Тогда я решила выпить немного воды из стоявшего на ночном столике графина, чтобы смочить ею ту мочалку, которая, как мне казалось, находилась у меня во рту и которая была ничем иным, как моим собственным языком, почему-то ставшим шершавым и сухим. Уже один глоток воды придал мне сил, и я — хотя и пошатываясь — встала с кровати и занялась поиском выхода из этой комнаты. Когда я покрутила ручки двух имеющихся в ней дверей, одна из них поддалась сразу — однако вела она, как оказалось, в ванную, — а вторая была заперта. Балконы находились на почти гладком — без больших выступов — фасаде на высоте третьего этажа и — насколько я смогла рассмотреть в ночном полумраке — выходили на просторный внутренний двор. Получалось, что убежать отсюда было не так-то просто. Я не смогла бы спуститься во двор по этому ровному фасаду, а тем более при такой плохой видимости.

Вернувшись в глубину своей «золотой клетки», я стала анализировать ситуацию, в которой очутилась. Я сидела под замком, моя верхняя одежда куда-то исчезла, а вместе с ней исчезли и мои инструменты, и мой пистолет. У меня не было возможности даже приблизительно оценить, как долго я здесь уже находилась, хотя мне и казалось, что я пролежала в забытье как минимум несколько часов. Данное жилище, конечно же, располагалось отнюдь не в каком-нибудь из незатейливых зданий района Оттакринг — а может, даже и не в Вене. Меня, по-видимому, похитили, однако я не могла позволить себе потерять самообладание — если, конечно, хотела выбраться из этой сложной ситуации. Мои богатые похитители — они ведь, судя по всему, были богаты — наверняка уже скоро появятся, а потому мне надлежало действовать очень быстро. Первое, что пришло мне в голову, — это попытаться отомкнуть дверной замок одной из моих шпилек для волос. Я подумала, что главное — выбраться из этой запертой комнаты, а затем уже я решу, что делать дальше. Однако осуществить этот свой план мне не удалось. Когда я начала искать шпильку у себя в волосах, вдруг скрипнула задвижка, повернулась дверная ручка, и… и через открывшуюся дверь вошел Карл.