совершалось в первый раз таинство Евхаристии, после чего Господь обетовал послать ученикам другого Утешителя, пришел к ним сей Утешитель?» (Михаил (Лузин), еп. Деяния Апостолов на славянском и русском наречии, с предисловиями и подробными объяснительными примечаниями. М., 1886. С. 43).

134 Возможно, отзвук 2 Кор. 5, 18. Ср. толкование: «Апостол изобразил несказанное Божие человеколюбие. Не Сам Бог, говорит он, примирился с нами, хотя Сам оскорблен был нашим преступлением, но нас примирил Себе, не человека употребив в посредники, но Единородного Сына соделав Посредником мира. Да и нам поручил благовествование примирения» (Творения блаженного Феодорита, епископа Кирского. М., 2003. С. 333).

135 Последние слова (ή ημών πρ ος τον Θε δν ειρήνη καί καταλλαγή πιστουται) указывают на роль Святого Духа в деле примирения людей с Богом. Св. Иоанн Златоуст, объясняя Ин. 7,39, говорит о благодати, дарованной верующим Святым Духом: «Указывая на эту-то благодать, евангелист сказал: не у убо бе Дух святый, то есть не был еще дарован, яко Иисус не убе прославлен (Ин. 7,39), — называя славою Крест. Мы были врагами и грешниками, были лишены дара Божия и стали ненавистными Богу, а благодать есть свидетельство примирения, и дар подается не врагам и лицам ненавистным, но друзьям и людям благоугодившим. Поэтому надлежало прежде принестись за нас жертве, разрушиться вражде по плоти и нам соделаться друзьями Божиими, и тогда уже получить этот дар» (Свт. Иоанн Златоуст. Избранные творения. Беседы на Евангелие от Иоанна Богослова. Кн. 1. М., 1993. С. 336).

136 Свт. Феолипт цитирует свободно, и наш перевод передает его цитату.

137 Можно отметить, что преп. Максим Исповедник, толкуя видение пророка Захарии (Зах. 5, 1–4), соотносит образ серпа с воплотившимся Богом Словом и замечает: «Он [Господь] называется “серпом” не только потому, что сжинает порок разумного естества, который Он не сеял, и собирает естество, которое Он не разбрасывал, но и потому, что, как Жнущий, складывает спасаемых в Божественные хранилища» (PG. Т. 90. Col. 657).

138 Некоторое, хотя и достаточно отдаленное, подобие этой мысли можно найти у ев. Григория Богослова, который говорит о Святом Духе так: «Является же в виде языков по сродству со Словом и в виде огненных языков (почему, думаешь?) или по причине очищения (ибо по Писанию известен и огнь очистительный, что желающие везде могут увидеть), или по существу своему, ибо Бог наш огнь, — и огнь, поядаяй (Евр. 12, 29) нечестие… Является в виде разделенных языков по причине разных дарований; в виде языков седших, в означение царского достоинства и почивания во святых, ибо и Херувимы суть Божий престол. Является в горнице (если только не почтут меня пытливым чрез меру) в означение восхождения и возвышения от земли тех, которые приимут Дух» (Свт. Григорий Богослов. Слово 41 // Святитель Григорий Богослов, архиепископ Константинопольский. Творения: В 2 т. Т. 1. М., 2007. С. 493).

139 Это сочинение свт. Феолипта производит впечатление незавершенного. Возможно, конец (или значительная часть) его утерян.

140 О подобной плотской расслабленности или послаблении (της σαρκικής άνέσεως) говорит и преп. Макарий: «Мы, возлюбленные братия, будем всегда в вышнем мире иметь нашу цель, наше борение и наш труд, ни на час не давая себе послабления, и ни в малом, ни в большом деле не послушаем советов зла, чтобы в нас не прекращалась духовная и существенная (ένυπόστατος) работа, убивающая присущий нам порок» (Творения преподобного Макария Египетского. М., 2002. С. 564).

141 Так, как мы думаем, можно в данном случае перевести понятие την ηδυπάθειαν, подразумевающее удовольствие (наслаждение), получаемое от еды. Ср. на сей счет рассуждение Климента Александрийского: «Есть люди, которые для того только и живут, чтобы есть. Но это свойственно и неразумным животным, “все бытие которых сведено к чреву”. Нам же Педагог заповедует есть лишь для того, чтобы жить. Еда не составляет задачи нашей жизни и удовольствие — не цель ее. Мы едим для поддержания нашей жизни на этой земле, во время пребывания на которой Логос нас воспитывает для бессмертной жизни» (Педагог. Творение учителя Церкви Климента Александрийского. М., 1996. С. 111).

142 Данная мысль (в различных своих вариантах) постоянно встречается у святых отцов. Ср.: «Пользу поста не ограничивай одним воздержанием от снедей, потому что истинный пост есть устранение от злых дел» (Свт. Василий Великий. Беседа 1, 10 // Святитель Василий Великий, архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения: В 2 т. Т. 1. М., 2008. С. 873). Ср. также: «Господь наш щедр, и как видит, что мы благодарны за оказанные уже нам благодеяния Его, умножает милость Свою и удостаивает нас еще больших даров, только бы мы, заботясь о своем спасении, не проводили время безрассудно и думали не о том, прошла ли уже половина святой Четыредесятницы, но о том, сделано ли нами в это время что-нибудь доброе, исправились ли мы хоть от одной из обуревающих нас страстей. Если мы и каждый день, слушая духовные наставления, будем оставаться такими же, не будем преуспевать в добродетели и исторгать из своей души различные пороки, то это не только не послужит нам на пользу, но и приведет еще к большему вреду, потому что кто и при таком попечении о нем не приносит никакого плода, тот собирает себе больше огня гееннского. Поэтому прошу: воспользуемся хотя остальным временем поста как должно, и каждую неделю, или даже и каждый день, будем осматривать себя и исторгать из своей души пороки, а сокровище добродетели приумножать, уклонимся, как увещевает пророк, от зла, и сотворим благо (Пс. 33, 15); это и есть истинный пост» (Свт. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений. Т. IV, кн. 1. М., 1994. С. 125).

143 Это высказывание показывает, что свт. Феолипт, как и большинство отцов Церкви, ориентируется преимущественно на духовное понимание Священного Писания, которое в основных своих моментах намечено святым апостолом Павлом. Свт. Григорий Нисский, ссылаясь именно на него, говорит, что апостол «преподает нам один вид учения, что должно не на букве непременно останавливаться, так чтобы с первого взгляда представляющееся значение сказанного о добродетельной жизни во многом могло вредить нам, а, напротив того, переходить к невещественному и умственному взгляду, так чтобы понятия плотские изменились по смыслу и разумению после того, как плотское значение сказанного будет оттрясено подобно праху. И посему-то говорит апостол, что буква убивает, а дух животворит (2 Кор. 3, 6), так как история (то есть в Писании), если будем останавливаться на голых