За эти годы Стейн Кнутнев и его сокрушительный удар стали песнями скальдов, сказаниями у очага, мечтами юношей, даже пожеланием за пиршественным столом. Дошло до того, что молодые шёрёверны очень удивлялись, услышав, что Каменный Кулак – это живой человек, а не прозвище корабельной ватаги Хрольфа Гастинга.

И вот теперь весь варяжский стан узнал, что зелье ли, колдовской ли подарок, именовавшийся Матсыраземлё, был смыт за борт во время бури в Срединном море. И точно кто-то обрушил срединный столб в палатке, где обитала Храбрость викингов, точно кто-то подрубил щеглу на драккаре их Воли – шёрёверны притихли и начали собираться в попятный путь вслед за Гастингом.

Ладьи вновь потяжелели от поживы. Даже плоскодонки сисилийских шёрёвернов были нагружены разным скарбом. Ватага со дня на день собиралась двинуться в родные края. Варяги, за время проведенное в окрестностях Лоуны, пристрастившиеся пользовать темноволосых италийских красавиц, роптали на своих вождей за то, что те не дозволили взять фолек на драккары.

– Таких жадных до мужского жезла бабенок не сыщешь даже в землях франков! – бурчали они. – Мы затоскуем без них уже через пару дней!

Будучи и сам одним из тех, кто каждый день отпускал своего быка попастись на сочных италийских лугах, Хрольф внял их словам и приказал погрузить на суда, захваченные у моросов, пять десятков молодух посочнее и посговорчивее.

И вот в начале ормаманудра[221]ватага драккаров, наконец, покинула залив Специй и двинулась на северо-запад.

Как же обильна и прекрасна была земля за правым бортом кораблей! Сколько богатых городов и обширных селений миновали варяги на своем пути! В иное время они не задумываясь сошли бы на берег с оружием в руках, но теперь, лишенные своего Каменного Кулака, они заплывали в заливы приморских городов мирно, точно вереница купеческих кнорров. Правда, в Италии редкий город не закрывал перед ними свои ворота, да и в землях юго-восточных франков о ладьях с драконьими мордами люди были весьма наслышаны, так что даже малой мены с северянами никто не вел.

Через двенадцать дней ватага Хрольфа добралась до Ньорва Зунда, а спустя еще два дня дозорные на топах увидели знакомое устье Бетис.

Тут произошло событие, переменившее не только направление Великого Южного похода, но судьбу Волькши, да так сильно, что многие годы спустя, дойдя в своих воспоминаниях до этого места, он погружался в пучину скорби.

А случилось вот что: на утро того дня, когда Гастинг собирался покинуть устье Бетис, туда вошла новая ватага варяжских кораблей. Среди них шёрёверны узнали свои кнорры, отправленные в разное время на Бирку с добычей, десяток драккаров, что принадлежали гордецам, не пожелавшим весной вставать под руку Гастинга, и еще два десятка норманнских и даннских ладей. Дэки всех судов были полны ратного люда, жадного до добычи и безразличного к рассказам о пропаже Матсыраземлё.

Когда Гастинг наскоро пересчитал воинов обеих ватаг, то пламенная гордость и железная уверенность в силе варяжского оружия охватили его сердце. Морской ярл великодушно принял под свое начало всех, кто испрашивал на то разрешения. Племянник Неистового Эрланда даже хотел дать вновь прибывшим долю в италийской добыче, но сын Снорри не позволил ему такое расточительство.

Оставалось только решить, куда дальше двинется воинство из семи тысяч безудержных северян. Хрольф понимал, что общий сход выльется в усобицу. Уж больно разными были люди, что пришли бы на тинг: кто-то уже изведал коварство Срединного моря, а кто-то еще только рвался за золотом южных земель. Так что совет держали только шеппари, которых и так набралось полторы сотни.

Гастинг повел свою речь степенно. Свею не хватало речистости и рассудительности Варга, но он изъяснялся по-своему складно и плавно привел тинг к мысли о том, что соединенной ватаге следует слегка вернуться назад и взять-таки Лисбоа, после чего, разоряя земли моросов по обоим берегам Срединного моря, захватить Сицилию, где и зазимовать. А следующей весной, подлечив раны и дождавшись пополнения с Бирки, обрушиться-таки Рому, довершив тем самым Великий Южный поход.

Шеппари так воодушевились обширностью и глубиной Хрольфовой задумки, что препирались только для вида, а посему сход закончился неожиданно споро и благодушно.

Волькша стоял в задних рядах сборища, слушал варяжские перебранки и прикидывал, как бы ему половчей сговориться с Гастингом о своей отлучке на Бирку сразу после осады Лисбоа. Вряд ли этот город выдержит натиск такого несметного воинства северян. И стало быть, часть кнорров будет вновь отправлена на север. На них-то Волькша и собирался отплыть. Раз уж главная битва Южного похода откладывалась до следующей весны, то он, Стейн Кнутнев, вполне мог удалиться из ватаги, тем более что Родной Земли у него в поясном кошеле и правда осталось всего четыре горсти. Все складывалось если и не хорошо, то, по крайней мере, удачно для Годиновича.

Улучив время, когда шеппари в самом благостном настроении начали расходиться с тинга, Волькша протиснулся к Хрольфу и стал излагать суть своего дела. Морской ярл слушал его вполуха и по всему было видно, что Варг получит его согласие на отлучку. И тут к ним подошел один из вновь прибывших шеппарей и по-варяжски беззастенчиво перебил их.

– Это ты Варг, которого называют Каменным Кулаком? – осведомился он.

– А кто спрашивает? – спросил его Гастинг.

Даже окрыленный лицезрением обильного пополнения, сын Снорри не забывал о том, что теле Стейна Кнутнева его ватагу осеняет своим присутствием не то Тюр, не то Тор, не то сам отец богов и дед свеев – Один.

– Да так, – ответил шеппарь, сощурив один глаз. – Передайте Варгу, что его дом сгорел.

– Как сгорел? – выпалил Волькша, чувствуя, как свинцовый мрак наполняет его загривок.

– Откуда я знаю? – безразлично ответил свей. – Сгорел, и все.

– А Эрна? А дети? – едва сдерживая дрожь в голосе, спросил Годинович.

– Тоже сгорели, – все так же буднично промолвил шеппарь. – Надо теперь, Варг, тебе новую фольку искать, – сказал он и улыбнулся во всю ширь своих траченых зубов.

– Эрна – не фолька! – выкрикнул Волкан, и в следующее мгновение вестник беды отлетел на несколько шагов в сторону и застыл с закатившимися глазами.

– Han inte folken![222]Она моя жена! Лада моя! Свет сердца моего! Эрна! – голосил Волькша по-венедски. – Эрна! Эрна! Эрна!!!

Шеппари оборачивались на его крики и, видя распростертого на земле сотоварища, спешили убраться прочь с пути Каменного Кулака. А он метался как раненый вепрь и крушил все, что попадалось под руку. С криками «Эрна, возлюбленная моя!» Варг натыкался на людей, опрокидывал поклажу и кашеварные котлы. В конце концов Олькша подскочил к нему со спины и спеленал своими огромными ручищами.