О, она задала бы путнику тысячу вопросов прямо сейчас, но тех, кто умеет это делать, здесь нет. Приходится тянуть время, прикрываясь маской равнодушия и терпения. Ей привычна такая игра. Королеве-колдунье не занимать опыта в лицедейском искусстве.

– Позовите меня, если будут какие-то новости. Мне пора вернуться к гостям. Помните, об этом человеке они не должны проведать.

«Мертвые. Все мертвые. Остерегитесь, моя госпожа. Оно и до вас доберется».

Внутренне содрогнувшись, она вышла.

Сила, свернувшаяся кольцом, дремлющая. Королева ощущала ее в себе, как ощущают сердцебиение, пульсацию крови в жилах, движение воздуха в легких.

Желание дать себе волю, как делают это магистры, посещало ее не впервые. Познать тот великий миг, когда твоя воля становится магией, когда одна твоя мысль способна поколебать небеса. Порой, лежа без сна, она чувствовала, как просится наружу ее душевный огонь.

Но расплата за это – смерть, а она давно решила, что не станет платить такую цену.

Гости расходились, и самые стены дворца точно вздыхали от облегчения. Последний час затянулся до бесконечности. Нельзя же назвать к себе гостей, чтобы потом выставить их вон – хозяйку за это по всему свету ославят. Можно, однако, побудить их уйти, да так, чтобы каждый думал, будто ушел как раз вовремя.

Задача не новая для нее, но утомительная. Хорошо, что пир наконец-то завершился.

Укрывшись в своих покоях, в той комнате, куда слугам не дозволялось входить, она с помощью крохотной частицы магии отперла шкатулку, не имеющую замка. На это ушло не больше мгновения ее жизни. Единственная ее уступка колдовской силе… или, возможно, магистрам. Если секрет кого-то из них попадет в чужие руки лишь потому, что она поставила свою жизнь выше жизни магистра, она дорого поплатится за такую оплошность. Сидерея не питала иллюзий на этот счет. Даже когда любовники лежали рядом с ней на шелковых простынях, шепча ей нежную ложь, она ни на миг не забывала о разнице между ними и собой – и была уверена, что они тоже не забывают.

В ларце хранились самые большие ее ценности – то, что мужчины, никому больше не доверявшие, вручили ей в знак доверия… или оставили здесь, сами того не ведая. Упавшая на подушку ресница, запах пота на льняном полотенце. Каждая такая памятка лежала отдельно, обернутая в шелк (говорят, что шелк бережет от духовного загрязнения). Никаких надписей на обертках не было, и лишь одна королева знала, что кому из магистров принадлежит.

В особом шелковом мешочке содержалось то, что ей дали сознательно. Не материальные предметы, которые можно обратить против их владельца, а поцелуи, запечатленные на тонких листочках, сложенных как любовные письма. Листочки не были подписаны, как и всё остальное. Только одна Сидерея знала порядок, в котором встречалась с их подателями, – ни одна другая ведьма не могла его разгадать. Так защищала она ту сокровищницу, что была опаснее всех земных арсеналов.

Тщательно перебрав листки, Сидерея отложила те три, что связывали ее с самыми благожелательными магистрами. Если остановиться на ком-то одном, он может и не откликнуться вовремя, а если созвать их всех, встреча получится крайне враждебной – на такое можно отважиться лишь в самом исключительном случае. Эти трое – как раз то, что нужно. Никто из них скорее всего не обидится, что она позвала двух других, а есть ведь такие, что часу не могут пробыть в обществе своих собратьев, не ввязавшись в какой-нибудь магический поединок. В Санкаре такое случалось нечасто, но хлопот потом бывало столько, что впредь таких оказий лучше не допускать.

Не говоря уже о том, что своих любовников следует сводить вместе с большой осторожностью, убрав прежде из комнаты все, что бьется.

Заперев ларец и комнату, где он хранился, Сидерея велела подать себе маленькую жаровню и огниво. Слуги привыкли к таким требованиям и вскоре доставили ей все, что нужно.

Королева перевела дыхание. Теперь надо успокоить душу, чтобы атра струилась свободно, – так учил ее когда-то отец-колдун. Последнее время она почти не имела нужды пользоваться собственной Силой, но порой этого не избежать. Памятные знаки помогут ей сосредоточиться, но Силу, нужную для связи с магистрами, придется брать из своей души.

Ничего, это всего лишь минута, сказала себе королева. Стоит истратить ее, чтобы призвать сюда настоящего чародея.

Почувствовав, что готова управлять атрой по своей воле, она высекла огонь и зажгла листки. Пока ее ноздри втягивали душистый дымок, составленные ею духовные письма летели по каналам, связующим ее с адресатами. Это оказалось до странности трудным – жизненная сила покидала ее с большой неохотой, и письма выходили более слабыми, чем им полагалось. Неужели она так устала или разволновалась, что даже с простым почтовым заклинанием едва справляется? Если так, с ней это происходит впервые. Она ведьма от природы, была такой с самого детства. Единственное, чему ей пришлось учиться, – это не колдовать. Что же это за новое странное чувство, как будто душа скупится расходовать атру? Странное… и тревожное.

Посмотрите моими глазами, и вам все откроется, шептала она в медленно струящийся дым.

То, что получат магистры, зависит, конечно, от их собственного духовного состояния. Бодрствующие скорее всего поймут, что им посылают видение, и догадаются, кто именно его посылает. Спящие вплетут эти картины в свои сны и не придадут им никакого особого смысла. Вот почему магистры не всегда откликаются на зов.

Закрыв глаза, она представила себе несчастного путника, грязного и окровавленного. Повторила в уме устрашающие доклады слуг и жуткое пророчество самого вестника. Все перебиты… он говорил о каких-то чудовищах… оно и сюда доберется…

Он бредит, мысленно произносила она. Я не сумела подчинить себе его разум и узнать его тайны без вашей помощи.

Отослав наконец письма, она склонила голову над жаровней. Откуда такая слабость? Те редкие случаи, когда она пользовалась собственной Силой, всегда вызывали у нее прилив бодрости – как душевной, так и телесной. Сейчас она испытывала нечто прямо противоположное. Словно рана открылась внутри, и жизнь утекала в ночь, делая королеву все более слабой и беззащитной.

Но письма отправлены, это главное. Если с ней что-то неладно, помощи ждать недолго.

Сидерея прилегла и попыталась уснуть. Когда прибудут магистры, отдохнуть вряд ли удастся.

Они прибыли втроем – но не те трое, к которым она обращалась. Первым без всякого предупреждения явился Коливар. К ее удивлению, он захватил с собой Сулу – миловидного молодого северянина, светлокожего и светловолосого, который бывал у нее только однажды.

– Он заинтересован в этом деле, – промолвил Коливар и больше ничего не стал объяснять. Что ж, отлично. Он делился с ней секретами, лишь когда считал нужным. Порой это бесило ее, однако королева была уверена: он не утаит ничего, что может угрожать безопасности ее королевства.