участи. И̡̭̙̩͉с̜̭̰̖̭͢т̢̭̱̩̫и̡̤͈н̯̳̲̫̗͜н͉̘̦͜о̧͕̙͖̗̲е̧̩̗̟ͅ н͚͢ͅа̳̦̯̯͇͜с͓͈͈̖͜л̢͇̤̙̲а̡͕̤͔̪ж̮͕̝͢д̢̪͈е̢͇̣̬͍̗н̧͙̗и̡̙͔͎̪̭е͖̭͜! ̡̩̤̰

— Ненавижу, блин, демонов! — скривившись вновь, ещё сильнее прежнего, торопливо поднимаюсь с кровати, чтобы умыться и прогнать холодной водичкой всю гадость из головы. Пожалуй, если бы меня выгнали из разведки, то с такими снами с лёгкостью получилось бы заделаться мангакой жанров «ужасы» и «гуро». Даже включать фантазию не нужно — только перерисовать реальные кусочки воспоминаний твари.

После умывания остатки сна исчезли вместе с навеянными им нездоровыми желаниями. Оно и неудивительно: слишком чужды мне такие перверсии, что естественно, учитывая достаточно развитые эмпатические способности. Хотя... демон ведь тоже обладал эмпатией, причём даже более развитой. И это лишь добавляло его забавам остроты.

Что тут сказать? В очередной раз убеждаюсь, что между реальными тварями тёмных планов и фантазиями любительниц опасных снаружи и нежных в душе рогато-крылатых властных красавчиков, что были довольно популярны у читающих девушек прошлого мира (а также пользуются спросом у имперских дам) — лежит огромная пропасть. Может, где-то и есть приличные — или хотя бы не столь омерзительные — демоны, но явно не в близлежащих секторах мироздания.

Наши сектора отведены для тёмного фэнтези, а не женского романтического, хех.

Оценив очередной «подарочек» от архидемона, я ощутила, как в голове на мгновение возникла предательская мыслишка: «А не делаю ли я огромную ошибку, ассимилируя это?». Но лишь на мгновение. Ведь я не собираюсь поглощать самого демона, лишь присвоить его силу, которую иными путями быстро не получить. Да и поздно беспокоиться: шагнув так далеко, остановиться уже не получится, остаётся победить — или погибнуть. Но, стоит признать: приходящие время от времени вспышки осознания того, с чем я работаю, периодически вызывают огоньки страха, норовящие разгореться в панику... несмотря на все резоны разума.

«Хотя нам ли, вылезшим из Бездны, бояться смерти и жалких рогатых паразитов? Пускай ОНИ боятся!» — с этой жизнеутверждающей мыслью погружаюсь в медитацию, чтобы нащупать отметку Генсэя и убедиться, что Коврик уже преодолел большую часть пути.

Чуть позже, решив, что снова спать мне больше не хочется, включаю горелку и ставлю на неё чайник. Хорошая порция шоколада под чашечку кофе с перцем и специями (или с коньячком?) — самое то, что нужно мне сейчас, дабы избавится от мути в голове и проникшего в тело чуть не до мозга костей нематериального холода.

* * *

Утренний лагерь будущих героев-победителей обнаглевшего насекомого-переростка (на самом деле членистоногого, но среди народных масс научно правильное именование не прижилось) выглядел, словно муравейник. На первый взгляд люди хаотично сновали туда-сюда, таскали грузы, останавливались, чтобы поговорить, поругаться или вместе направится по новому маршруту — в общем, создавали впечатление бессмысленного мельтешения; но стоило приглядеться, и во всём этом быстро угадывалась система.

Хотя до идеального порядка ей, конечно, далеко: часть «мурашей» и в самом деле занималась дуракавалянием, хотя львиная доля таких бездельников всё же обреталась в лагере маркитантов, выстроенном на относительном удалении от основного, где и наслаждалась алкоголем, азартными играми и дамами облегчённого поведения.

«Не армия, далеко не», — покачиваю головой, оглядывая островки из шатров и палаток различных группировок дворян, решивших прийти на «большую охоту».

Несколько больших, богато украшенных шатров влиятельных феодалов выступали своеобразными центрами кристаллизации шатров поменьше, вокруг которых в свою очередь теснились палатки дружинников и прислуги. И вся эта наглядная демонстрация «дружбы» правящего класса центральных провинций находилась обособлено от мини-лагеря монстробоев и хаотичной застройки Вольных клинков.

Что за Вольные клинки? Так, с претензией на поэтичность, с лёгкой руки помолодевшего Генсэя (или, как его теперь знают другие, Юрэя — что на современный язык, вроде бы, переводится, как Призрак), стали называть представителей полулегальных кланов и одиночек, которые, движимые жаждой славы и наживы, явились на наш зов. Высокомерные дворяне и их дружинники раньше именовали «вольных» не иначе, как «разбойничий сброд» — и, учитывая поведение этой публики, подобное отношение нельзя назвать таким уж безосновательным. Благородные вместе с приближёнными и на Охотников на чудовищ поглядывали свысока. Ну, на тех, кто не выделялся особой силой, и не принадлежал к пусть безземельной, но аристократии.

Впрочем, те из феодалов, что посильнее да понаглее (и поглупее), не отказывали себе в удовольствии поддеть даже элиту Охотников. Естественно, не в том же ключе, что и безответных Адептов и слабеньких Воинов — обливая презрением тех, кто «не смог одолеть тварей самостоятельно и вместе с другими презренными наёмниками приполз, дабы выклянчить золота и примазаться к славе истинных воинов», тут можно и вызов на дуэль получить, и своеобразное «фи» от профсоюза монстробоев. Но шпильки подпускались порой весьма острые, особенно со стороны тех, чьи земли пострадали от Волны.

Словом, дружба с первого взгляда у нашей «сборной солянки героев» не сложилась.

Однако взаимная неприязнь, не достигнув пика, быстро пошла на спад. Разумеется, процесс происходил не сам собой, а под давлением со стороны организаторов. В первую очередь моего «наёмника» — Генсэя-Юрэя: бывший глава группы боевых пенсионеров, пользуясь своей выдающейся силой и моим авторитетом, а также навыками интриг и управления, кои он получил во время своей службы Империи, смог продавить далеко не одно лишь только новое название. Три собравшихся в лагере фракции не воспылали взаимной приязнью, что видно по столь явному разделению лагеря, но научились хоть сколько-то сносно взаимодействовать и сотрудничать. Это обстоятельство легко заметить, взглянув на караулы, которые специально составляли из смешанных групп: вместо былого недоверия, взаимной неприязни и готовой вспыхнуть агрессии на лицах и в эмоциях часовых читалась рабочая сосредоточенность.

А всего-то пришлось устроить несколько физических и моральных трёпок (за них отвечал Генсэй и отчасти Кей, которого мой новый миньон заметно недолюбливал) и учебных нападений вполне настоящих, но неживых монстров (а вот эта часть слаживания — моя работа).

Хотя говоря «всего лишь», я преуменьшаю заслуги миньона, ребят и наиболее адекватных лидеров фракций. Если бы не члены группы А, которые непрестанно демонстрировали своё присутствие и общались с собранными силами, не