— Тебя-то это что так волнует? — удивляюсь я.

— Не хочу оставлять тебя одну, — бросает Вадим и вытирает рот салфеткой. — Кстати, у меня есть новость… Только не знаю, как тебе о ней сказать.

— Что-то плохое? — тут же настораживаюсь я.

— Кристина покончила с собой.

— О, Господи! — выдыхаю я и закрываю лицо руками. Вадим подвигается ко мне и обнимает за плечи. Целует в щеку, царапая щетиной кожу.

— Для нее так лучше, — тихо говорит он.

— Она бы справилась, она была сильной, — шмыгая носом, говорю я. — Мне жаль, что ее жизнь закончилась так.

— Ты слишком добрая, честное слово, не надо так, — говорит Вадим. — Крис убила бы тебя без малейшего сочувствия, и она никак не заслуживает того, что ты из-за нее плачешь.

— Но я не могу врать себе, что ничего не чувствую, когда меня переполняют переживания, — возражаю я. — Старею, становлюсь сентиментальней.

— Нет, ну вы посмотрите на нее, стареет она! — ворчит Вадим. Он берет меня за подбородок и поворачивает к себе. — Выглядишь, как подросток. Меня посадят, если я проведу ночь с тобой.

— Ты несешь чушь, — глядя ему в глаза, заставляю себя улыбнуться я.

— Мы больше никогда не увидимся.

— Скорее всего.

— Даже если мы окажемся рядом, я сделаю вид, что мы незнакомы, — тихо говорит Вадим.

— И я подыграю тебе, — отвечаю я, позволяя ему приблизиться.

— Я люблю тебя, — шепчет Вадим и проводит рукой по моим волосам. Наклоняется и целует меня в губы. Отвечаю ему и обнимаю за шею. Он мягко опускает меня на пол, и я увлекаю его за собой.

Серхио уверенно ведет свой внедорожник по мокрой после дождя дороге. Он везет меня показать дом, который он выбрал для них с сыном. С неба льет как из ведра, и «дворникам» то и дело приходится разгонять капли с лобового стекла, чтобы мы ни в кого не впечатались. Играет бодрая музыка, но, несмотря на нее, мне хочется спать.

— Еще двадцать минут, и будем на месте, — откликается на мой приглушенный зевок Серхио. — Можешь вздремнуть пока.

— Да чего мне эти двадцать минут дать могут? — ворчу я. — Только головную боль потом.

Серхио кивает и снова концентрируется на дороге. У меня звонит мобильный. Даша.

— Саша родила! — не дожидаясь моего «алло», радостно сообщает она. — Все прошло хорошо! И она, и девочка в порядке!

— Девочка?! — удивляюсь я. — Какая еще девочка?!

— Саша родила дочку! — Голос Даши звучит торжественно, как у тамады на юбилее. — Малышка сейчас больше на вареный носок похожа, чем на человека, но через пару месяцев точно будет красавицей!

— Но нам же говорили, что будет мальчик! — Я не могу принять новую правду.

— А родилась девочка! — продолжает настаивать на своем Даша.

— Ну, а парня куда дели?

— Да не было там никакого парня! — раздражается Даша. — Я рядом стояла, за руку Сашку держала, весь процесс видела! Будет он мне тут еще что-то доказывать!

— Отец знает? — Я меняю тему, и у меня тут же портится настроение.

— Он уже завалил всю больницу цветами, — вздыхает Даша. — Но Саша пока не хочет его видеть. Фотку новорожденной ему отправила, и хватит с него.

— Передавай Саше мои поздравления! — воодушевленно говорю я. — Позвоню ей немного попозже.

— Ладно! Ты когда приедешь на девчонку смотреть? — требовательно спрашивает Даша. — В ней твоя кровь течет, между прочим!

— Да приеду, приеду! — отмахиваюсь я. — Не доставай меня только.

Серхио смеется, а нажимаю отбой и засовываю мобильник в карман.

Дом не представляет собой ничего особенного, но я вижу, как горят глаза Серхио, с каким азартом он говорит, как они будут жить с его мальчишкой, что я соглашаюсь с тем, что это жилье самое удивительное на свете.

— Бывшая уже дала добро! — довольно потирая руки, говорит Серхио. — Так что через пару месяцев сюда переедем!

— Рад за тебя! — хлопая его по плечу, улыбаюсь я.

— Соседний дом тоже пока свободен, — кивая в сторону скромного коттеджа, говорит Серхио. — Были бы соседями, здорово ведь.

— Да зачем мне одному все это? — пожимаю плечами я. — Моя квартира вполне соответствует моему образу жизни.

— Тамаре не хочешь позвонить?

— Нет.

— Слушай, ну ты же любишь ее, — мягко говорит Серхио, опираясь спиной на белый заборчик. Дождь прекратился, но небо по-прежнему темное. — С ума по ней сходишь, с другими девицами ничего не получается… Стоит ли себя мучать?

— Не могу простить ей того, что она скрывала от меня правду, — говорю я. — Это выше моих сил. Да и то, что ее подослал ко мне отец, не способствуют доверию к ней.

— Не важно, как это началось, важно к чему все это привело. Почему ты не допускаешь того, что она в тебя тоже влюбилась? — говорит Серхио и достает пачку сигарет. — Что скучает по тебе?

— По словам Даши, она всегда спрашивает обо мне, — признаюсь я.

— Так позвони ей. Попробуйте еще раз. Ты уже не зависишь от отца, стал самостоятельным и обеспеченным. Не как Тамара, конечно, но все равно лучше, чем было, — продолжает убеждать меня Серхио. — Если второй раз ничего не выйдет, тогда точно не судьба и не стоит страдать по ней.

— А если она меня пошлет?

— Ну, тогда у тебя будет два варианта: согласиться и уйти или добиться, чтобы тебя посадили за стол, — пожимает плечами Серхио. — Все зависит от того, насколько важна для тебя эта женщина.

— Уговорил, — смеюсь я. — Я поговорю с ней.

— Посмотрим второй дом? — с надеждой спрашивает Серхио.

— Пошли, — соглашаюсь я, хотя сомневаюсь, что даже если Тамара приедет сюда, она согласится здесь жить.

Я так и не решаюсь позвонить Тамаре. Во время разговора мне хочется видеть ее глаза, чувствовать ее запах и тепло. Узнать у Даши ее адрес труда не составляет, а вот упросить держать все в секрете та еще задачка! Чего она у меня только не выпросила в обмен на свое молчание!

За пару дней до католического Рождества прощаюсь с Серхио и лечу в Москву. Нелл просит пообещать ей, что я вернусь, и мне ничего не остается как сделать это. Впрочем, у меня не было никакого намерения сбегать, я всей душой люблю свою работу.

В аэропорт прилетаем ранним утром. Выйдя из терминала, ищу такси и называю адрес Тамары. Мы не виделись с ней полгода, и я волнуюсь, как пройдет наша встреча. Вдруг она уже живет с кем-то другим? По ее инстаграму не понять, что у нее за жизнь. Да, я продолжаю следить за ней, несмотря на ту душевную боль, что испытываю.

Когда я стою перед дверью в ее квартиру, дыхание сбивается. Становится жарко, я спешно расстегиваю куртку и снимаю шарф. Нажимаю на кнопку звонка и облизываю пересохшие губы. Надо было попить воды, а то внутри все дрожит, как от обезвоживания. Или это нервы? Машинально бросаю взгляд на часы. Шесть утра, и Тома, наверное, еще спит. Снова жму на кнопку. Слышатся тихие шаги, и дверь открывается.