— Ну так что? Разве это хоть в малой степени отменяет необходимость искать лучший способ использования столь редкого ресурса, нашей способности транспортировать товары туда-сюда?

— Но две с половиной тонны в неделю…

— Предположим, ты транспортируешь это на орбиту, вместо того чтобы отправлять в мир, где вместо дорог грязные колеи и не работает водопровод. Звучит не слишком впечатляюще, но почти равно полезной нагрузке, которую способны выводить на орбиту «Ариан-Спейс», изделия НПО «Энергия» или Боинг-СиЛанч. — Мириам скрестила руки. — И вдобавок все они делают миллиарды ежегодно. Существует и иная, чем наркотики, дорогостоящая и нетяжелая продукция. К примеру, шафран, пряность, грамм которой стоит в три раза дороже грамма золота. Или само золото, собственно говоря.

Если бы ты мог обменять свой аристократизм на военную мощь, ты мог бы использовать современные геофизические методы для обнаружения и захвата золотодобывающих районов. Один курьер, вполне возможно, мог бы переносить сюда золота на миллион долларов в день, верно?

Роланд покачал головой.

— Во-первых, у нас есть транспортные проблемы. Ближайшие действительно крупные запасы золота находятся в Калифорнии, в Дальнем Царстве. Что означает два месяца дороги, ровно столько, сколько идет караван мулов, и это если в пути ни команчи, ни апачи не убьют вас. Следует помнить, что винтовки М-16 дают нашей охране лишь качественный перевес, но количество имеет собственные преимущества, и десять человек охраны — или даже сто — совершенно бесполезны против армии. Есть и фактор иного рода. Существуют месторождения в Южной Африке, большая тайна белых людей. Нужно ли говорить еще что-то на эту тему? Организация такого типа «водопровода» растянется на многие годы, мы нескоро сможем предъявить семьям хотя бы часть окупившихся инвестиций. Это очень дорогое предприятие. Плюс здесь начнется дефляция. Как только мы выбросим на рынок дешевое золото, цена слитков начнет падать. Или ты увидела что-то такое, что остальные тут почему-то упускали в последние пятьдесят лет? Когда я был моложе, я думал, что мог бы многое изменить. Но это не так-то просто.

Она пожала плечами.

— Согласна, это трудно и за длительный период вызвало бы дефляцию, но в конечном счете мы, так или иначе, все умрем. Моя мысль заключается в следующем: нужно проделать как можно более широкую брешь в тупике того образа мысли, который преобладает внутри Клана. Необходимо выступить с новой моделью организации бизнеса, отличной от той, которой до сих пор пользуются теперешние входящие в Клан знатные и важные особы. Неважно, пусть поначалу это предложение окажется не слишком прибыльным, лишь бы за его счет удавалось финансировать новый путь развития — то есть обучение — и поддерживать старый. Отрывая семьи от проблем их «наркотической зависимости», необходимо развивать и совершенствовать Грюнмаркт. Сейчас Клан может полностью разориться от внешних обстоятельств, вот как… — Она щелкнула пальцами. — Если бы, например, Конгресс прекратил борьбу с наркотиками. Цена стократно упала бы — за одну ночь, — и вам пришлось бы соперничать уже не с бандитами, а с фармацевтическими компаниями. А это произойдет, рано или поздно. Взгляни на европейцев: в половине стран уже легализовали марихуану, а кое-где поговаривают и о легализации героина. Основывать свой бизнес на меркантилистском подходе и многоступенчатой транспортировке единственного товара — чудовищный риск.

— Мрачная перспектива, согласен. — Вид у Роланда был мрачный. — Фактически… — Его взгляд утратил сосредоточенность и перекочевал на второй план. — Отец небесный, так могла бы начаться революция! Если бы Клан вот так неожиданно лишился поставок предметов роскоши… или антибиотиков… нам бы не поздоровилось. Поразительно, какой значительный рычаг воздействия можно получить, гарантируя, что какой-нибудь наследник герцогского титула не умрет от пневмонии или какая-то графиня — от послеродовой инфекции.

— Да. — Мириам начала собирать разбросанную одежду. — Но развитие не должно идти подобным образом. Я представляю дело так: благодаря своему социальному статусу Клан мог бы настойчиво продвигать политику индустриализации и развития, что за пару поколений вывело бы весь Грюнмаркт в девятнадцатое столетие, а немного позже появилась бы возможность экспортировать продукцию, которую здешние жители действительно захотели бы покупать. Земельная реформа и машины для повышения производительности сельского хозяйства, учреждение школ, строительство металлургических заводов и разработка местных залежей нефти в Пенсильвании… это могло бы осуществляться. Грюнмаркт мог бы сам пробить себе дорогу и стать форпостом силы, каким в давние, викторианские времена была Британская империя. Единственные люди, способные свободно «путешествовать» туда и сюда, мы оказались бы в исключительном положении… получили естественную монополию! Вопрос: как нам перемахнуть отсюда туда?

Роланд наблюдал, как она натягивает брюки.

— Да, здесь есть над чем подумать, — с сомнением сказал он. — Не скажу, что это недостижимо, но… масштабно.

— Шутишь? — Она подарила ему улыбку. — Не просто масштабно, грандиозно! Это самая огромная, чертовски грудная управленческая задача, с какой до сих пор сталкивалось человечество. Вытащить целую планету из средневековья за тридцать лет. Оторвать семьи от торговли наркотиками, предоставив взамен некое продуктивное и выгодное занятие. А самим получить невероятно мощный рычаг, с помощью которого мы сможем диктовать им условия, начиная с самого верха, заставляя всех типов вроде Энгбарда подпрыгивать по нашей команде «хоп»… разве такая задача не доставила бы тебе огромное удовольствие?

— Да. — Роланд встал и открыл шкаф, куда еще с вечера повесил костюм. — То, о чем ты говоришь, потребует куда большего рычага, чем я представлял… — Он по-детски усмехнулся. — Ну — к делу?

* * *

Мириам начала транжирить деньги, преимущественно наличные. Она купила три мобильных телефона, положила деньги на каждый. В один она забила номера Роланда и Полетт. В другой — свой номер, номер Роланда и почту для Полетт. В третий… после долгих, упорных раздумий она занесла туда собственный номер, а не номер Полетт. Кровь не вода, а ей приходилось отвечать и за безопасность Полетт. Маленький червь сомнений все еще точил ее; она была почти уверена, что Роланд обо всем говорил правду, но если нет, это был бы не первый случай, когда мужчина обманывал ее, и…

«Что же это, черт возьми? Вот человек, с которым ты готова провести остаток жизни… И ты что-то скрываешь от него, потому что не доверяешь ему полностью? — спросила она себя, как на допросе, а затем ответила: — Да. Если бы Энгбард сказал ему, что моя жизнь зависит от того, пожертвует ли он Поли, как тогда я чувствовала бы себя?»

Вслед за тем она приступила к сбору самого необходимого начав с того, что получила через банкомат дополнительную сумму наличными. Три тысячи долларов она вложила в конверт, предварительно обернув написанной от руки запиской, и отправила федеральной почтой на домашний адрес Полетт. Весьма странный способ оплачивать работу служащего, но какого черта… не банковский же счет открывать? Отправив деньги, Мириам посетила пару универмагов: один, чтобы купить запасные носки (напомнив себе, что на исторической родине нет стиральных машин), и другой, чтобы получить некую жизненно важную информацию: в ее кармане водворился компакт-диск, содержащий детальное описание каждого патента, зарегистрированного до 1920 года. Она с трудом сдерживала невольную усмешку, когда платила за него десять долларов. «При соответствующей точке опоры я рычагом буду двигать миры», — пообещала она себе.