Свет погас.

– Возлюбленный Господь наш, мы просим Тебя присмотреть за нашим кругом и не допустить, чтобы кому-то из нас было причинено зло.

«Неужели ты не понимаешь, что сейчас произойдет?»

Раздался щелчок, и Алекс услышала Вивальди – легкую, воздушную, печальную музыку.

– Почувствуйте траву под ногами, мягкую и упругую. По ней приятно идти. Вы видите белые ворота впереди. Войдите в ворота – и вы увидите реку.

«Останови их. Пожалуйста, Дэвид. Останови их».

– Вы видите людей на другом берегу, они стоят там. Это ваши друзья, они ждут вас, хотят обнять. Пройдите к ним по мосту, поздоровайтесь, обнимите их, поговорите с ними. Не бойтесь, идите, радуйтесь, будьте счастливы с ними.

Она смотрела на другой берег реки и видела за старым каменным мостом Форда в его безукоризненном сером костюме: он махал ей, манил к себе. За ним группкой стояли другие, разговаривали, словно на коктейле. Санди, Орм, Милсом, Дэвид.

«Я здесь. Здесь.»

Она поставила ногу на мост, но все они отвернулись, не желая на нее смотреть.

«Я здесь.»

Она попыталась идти дальше по мосту, но две руки ухватили ее, остановили.

«Отпустите меня».

«Ты утонешь. Это ловушка. Мост небезопасен».

«Кто вы?»

Раздался щелчок, потом наступила тишина, полная тишина. Она открыла глаза и в ужасе оглядела темную комнату.

– Началось, – сказал Форд. – Он проявляет нетерпение. Дух не хочет ждать, когда мы закончим медитацию.

Со всех сторон на Алекс хлынул ледяной воздух.

За окном раздалось урчание легковушки, а за ним – рев тяжелого грузовика. Дом задрожал от вибрации. Она бросала испуганные взгляды в разные стороны. Этого не может быть! Тут нет дороги. Нет никакой дороги! Слышал ли этот звук Дэвид? А остальные?

– Мама! – Хриплый, сиплый шепот был едва слышен в тишине.

Он исходил от почтальона.

– Как вас зовут? – спросил Форд бесстрастным деловым тоном, словно говорил в трубку телефона.

Последовала еще одна долгая пауза.

«Это мошенничество. Это не его голос. Неужели ты не понимаешь, что это мошенничество?»

– Назовите нам, пожалуйста, ваше имя. Если не назоветесь, покиньте, пожалуйста, медиума немедленно.

Рядом с собой Алекс услышала дыхание – прерывистое, неровное. Глубокие вдохи, потом долгие паузы.

Донесся резкий запах бензина. Остальные зашмыгали носами – тоже учуяли.

– Вас зовут Фабиан Хайтауэр?

Запах резко усилился, пары начали жечь ей глаза.

– Фабиан, мы поможем вам.

Она не могла дышать.

– Поможем вам перейти на другую сторону.

Ей словно надели маску. Чем больше усилий Алекс прикладывала, чтобы дышать, тем плотнее маска прилипала к ее лицу. Дыхание у того, кто был рядом с ней, выровнялось, стало более ритмичным, как у ныряльщика.

«Нет».

Ее начинало трясти. «Дайте мне хоть немного, не забирайте все; о господи, не забирайте все. О господи, дайте мне немного воздуха».

Она боролась с вакуумом вокруг лица, пыталась оттолкнуть его, поднырнуть под него, отвернуться. Грудь болела.

Пары. Пары впитали в себя воздух.

И тут она сообразила: это дыхание рядом. Ритмичное, удовлетворенное.

«Нет».

Она принялась бешено раскачиваться назад-вперед, при этом ее трясло все сильнее и сильнее.

Пары бензина. Они грозили вспыхнуть.

«Дай мне дышать, дорогой. Дай мне воздуха. Пожалуйста, дай мне воздуха».

Что-то двигалось внутри ее, что-то холодное, мучительно холодное. Холодная рука погладила ее лоб, аккуратно убрала волосы назад, потом руки сжали ее плечи. Она услышала сотрясение дивана, грохот, бряцание в темноте. Алекс судорожно пыталась вдохнуть. Теперь она ощутила что-то холодное у себя в ухе, оно просачивалось ей в голову, как жидкость.

И вдруг она почувствовала в себе силу. Она никогда еще не была такой сильной. Такой сильной, что ей даже больше не нужно было дышать. «Нет. Пожалуйста, не надо. Пожалуйста».

Еще одна машина пронеслась мимо, умчалась вдаль. Внезапно раздался звук скольжения – отчаянный, пугающий звук, который, казалось, будет длиться вечно. «Нет». Она попыталась встать, но неодолимая сила прижала ее к дивану. Она рванулась еще раз, но рука воспрепятствовала ей. Очень настойчиво. Чья рука? Дэвида? Форда? Алекс скинула ее и встала. Некая сила усаживала ее снова, налегала всей тяжестью, будто падающая стена. Алекс противилась ей всеми своими окрепшими мышцами и вдруг почувствовала, что пол перед ней резко вздыбился. Она опустилась на четвереньки и медленно, дюйм за дюймом, цепляясь пальцами за ворс ковра, добралась до двери. Ухватилась за ручку, налегла на нее всем своим весом, уцепилась, чтобы не свалиться назад в комнату.

Но скользящий пугающий звук не прекращался – машина с заблокированными колесами скользила по мокрой дороге.

Она с трудом открыла дверь, неожиданно выбралась из гостиной, перекатилась раз-другой по полу до кухонной стены, ударилась о раковину с глухим звуком, потрясшим ее.

Ее легкие разрывались. Она жадно глотала воздух долгими глубокими вдохами. Несколько секунд полежала в изнеможении, испуганно глядя на дверь гостиной – дверь, через которую она выбралась оттуда и которая закрылась за ней. Шею сзади покалывало от холода. Алекс неуверенно встала на ноги и прислушалась. Тишина.

Она уставилась на ключ, висящий на стене, на шкаф с фонарем. Время. Оставалось ли еще время? Ключ был в ее руке – холодный, шероховатый, тяжелый. Не поздно ли еще?

* * *

Ключ повернулся легко – замок оказался смазан. Открыть дверь было сложнее – ее перекосило, она провисла на петлях, и Алекс пришлось налечь изо всех сил. Только тогда дверь открылась настолько, что она смогла протиснуться внутрь. Закрыла дверь за собой.

Она повернулась лицом к темноте. Мертвенно пахло сыростью. Алекс слышала эхо своих шаркающих шагов.

– Я здесь, дорогой, – сказала она и услышала, как ее голос безжизненно упал в темноту.

Включив фонарик, она увидела перед собой каменные ступени. В точности как запомнила.

Пока она спускалась, воздух с каждым шагом становился все более влажным и холодным. Внизу обнаружилась герметичная стальная дверь с громадным колесом на ней, как на люке подводной лодки.

«Если случилась протечка и один из отсеков затоплен, стоит открыть дверь – и ты утонешь»…

Алекс попробовала колесо – оно проворачивалось без труда. Совершило шесть полных поворотов и застопорилось. Она проглотила комок в горле, потянула дверь – и та открылась без особых усилий, лишь только застонала петля, и этот звук разнесся по туннелю, как крик раненого животного.