Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лиза забрала вещи, оставив те, что купил для неё Ильяс, а вот подарки Камиле забрала. Левинский посмотрел с некоторым удивлением на жену.
– Извини. Зачем мне нужен реквизит, купленный тобой для достоверности сыгранной роли? Спектакль окончен.
Артём получил ключи от квартиры деда и, забрав вещи и документы, съехал из Кедрового. Отец просил сына не бросать работу пока не найдётся достойная замена. Артём согласился. Лизе оставалось ждать развода. Поговорив с Наташей, которая работала продавцом и знала о планах хозяйки, Елизавета позвонила Таркану, заказала билеты. Она вылетала с Камилой накануне выходных, и с пятого по четырнадцатое июля провели десять дней в Стамбуле. Елизавета отказалась от «сотрудничества» с семьёй Аслан. «Я закрываю магазин, сдаю в аренду или продам помещение и за два-три месяца нахожу работу с неполным рабочим днём. Так я смогу уделять больше времени дочери, – сказала она Кемаль бею. – Вы не обязаны мне помогать до пенсии, хотя я и до неё не стану богаче. Новый брак не принёс мне ничего кроме разочарования и головной боли. Мне не на что жаловаться, всё могло быть гораздо хуже, а живём мы, как многие, если не лучше». Кемаль бей решил по-своему. Он заверил, что каждый месяц Лиза будет получать тысячу долларов на свой счёт в России. «Мне будет так спокойнее, – сказал он на прощание. – Готовый к отправке товар, тебе придётся принять в августе».
На обратном пути они задержались на два дня в Москве, и Лиза решила своё дальнейшее трудоустройство. С ней подписали новый договор до сентября 2020 года на прежних условиях, но перед этим предложили «принять» должность Ильяса Левинского. Лиза отказалась. «Елизавета Павловна, примите её на три недели, пока ваш муж будет в отпуске? Он рвётся к родителям в Израиль и не был в отпуске два года». «А как он сам относится к этому?» – улыбнулась она. «А его никто спрашивать не станет. Если хочет в отпуск, пусть принимает вашу кандидатуру. То, что он сам уволил Высоцкого, хорошо, а то, что не нашёл замену за это время – его проблема». Елизавета Аслан не сказала, что разводится с мужем, но согласилась на трёхнедельное руководство. «Незаменимых людей у нас нет, Ильяс Борисович. Я докажу тебе в очередной раз, что умею работать. А должность мне твоя нужна, как рыбе зонтик, хотя ты вряд ли это поймёшь», – думала она, гуляя с Камилой по Москве.
Вернувшись с хорошими новостями и подарками, Елизавета приступила к работе, «вернув» дочь в детский сад, а через неделю встретилась с Ильясом в загсе и получила развод. Кроме короткого приветствия, они не сказали друг другу ни слова. «Я свободна от семейных уз, от того, что подумают и скажут, от опеки турецкой семьи Аслан. Если мне удастся продать товар и решить вопрос с помещением, я буду абсолютно счастлива. Будет присылать Эмин Аслан деньги или нет, а от обязательств я их освободила. Если мне это по душе, то им приятнее вдвойне», – думала она, садясь в машину.
Лиза продолжала работать в двух местах по старому графику. Хотя магазин с началом весны работал на два часа дольше. Через пару недель Лиза встретилась с Софьей Аркадьевной в магазине.
– Вы решили изменить свой ассортимент продуктов? – Лиза приветливо улыбнулась соседке.
– Здравствуй, Лизонька. Расстроилась я, не могу в себя никак прийти, – грустно ответила соседка.
– Что случилось?
– Присядем и я тебе расскажу. Не с кем больше поделиться. Ты моего соседа сверху не знаешь. Он живёт здесь давно, разменяв квартиру в центре. Бывшая жена и дочь живут в Германии. Дочь года два назад приезжала, взрослая, лет двадцать. Он архитектор, лет сорока. Рано уходил в своё бюро, поздно возвращался и не доставлял мне неудобств. В мае его с работы увезли с инсультом. Месяц пробыл в больнице, потом восстанавливался дома. Его два друга навещали да я. Глазной нерв повредился, и веко опустилось на одном глазу. Работу Егор не бросил, работал дома, ходил в очках, помощницу я его видела часто, а вот друзей не видела. Два дня назад, слышу шум в квартире. Не то посуду бьют, не то мебель роняют. Я туда. Звоню, не открывает. Я пригрозила полицией. Открыл, а сам не в себе. Слепнет он, Лиза. Глаз то туман видит, то темноту, второй видит, но плохо, нужно поднимать веко, – она тяжело вздохнула. – Мало того, бумаги, с которыми работал, пропали из компьютера. Он в отчаянии. Я не знаю чем ему помочь, не знаю, кому позвонить, к кому обратиться. Продукты для него.
– У нас клиника микрохирургии глаза, кажется, на левом берегу, – говорила Лиза, войдя в интернет в поисках клиники Фёдорова. – Нашла. Сейчас мы запишемся на приём и дадим вашему Егору надежду. Фамилию его назовите, – Лиза говорила минуты три, прежде чем отключила вызов. – Завтра в восемь тридцать нас ждут в клинике. Отведёте Камилу в сад? А сейчас навестим вашего соседа. Давайте пакет, я помогу, а Камилу заберу позже.
Софья Аркадьевна открыла квартиру Днепровского Егора своим ключом, и Лиза вошла в квартиру.
– Егор, я пришла ни одна. Со мной Лиза с шестого этажа.
– Зачем она здесь? Я не хочу никого видеть, да и не могу, – он усмехнулся.
– Попробуйте меня не послушать, а услышать, – спокойно сказала Лиза, положа ему свою руку на плечо. – Я знаю, что такое отчаяние, что такое надежда. Завтра в восемь тридцать нас с вами ждут в клинике. Я не буду вас обнадёживать, но если доктор скажет что есть шанс, вы примите моё предложение, если нет – мы можем больше не встречаться. Софья Аркадьевна отведёт мою дочь в сад, а я за вами зайду в семь тридцать. Постарайтесь найти в себе силы, соберите все медицинские заключения и приведите себя в порядок. До свидания.
О чём думали и разговаривали соседи, Лизу не интересовало, но в семь тридцать Днепровский был готов к «выходу в свет». Вчерашний неопрятный и взлохмаченный слепой превратился в опрятного, хотя и небритого мужчину лет сорока, чуть выше Лизы, в тёмных очках. Она помогла ему сесть в машину и, выехав со двора, заговорила:
– Мне с трудом верится, что работая на компьютере, вы не делаете копий документов. Так многие делают, особенно если есть конкуренты. У меня вошло в привычку сохранять всё на флешке, с тех пор как меня подвёл жесткий диск
