– И сквозь стены, – добавил Гринчук. – Все правильно, но я ушел из ментовки, знаешь?

– Ну… – замялся Абрек.

– И вместе со стволом сдал и свои уникальные способности. Теперь я просто гражданин Гринчук. Но… – Гринчук вдруг оказался возле Абрека и взмахнул рукой.

Абрек не успел отреагировать, рука Гринчука чувствительно ткнула Абрека в горло. Не ударила, а именно ткнула. Абрек закашлялся.

– Но, – продолжил Гринчук, – и в качестве гражданина я не люблю, когда за мной следят. Даже если это такие симпатичные парни, как Абрек. Я вообще не хочу встречаться ни с кем из вас, пацаны, но если кто-то очень хочет поболтать со мной, то лучше заранее позвонить по мобиле.

– Извините, – быстро сказал Абрек. – Я не успел… мы только узнали, что вы в городе… и что у вас тут…

– А это не ваше дело.

– Я, типа, знаю, но люди решили… Это… – Абрек оглянулся назад, в темноту.

– Там что – целая делегация?

Стукнула дверь «Клуба». Отец Варфоломей, заметив визитера, решил предупредить Графа.

– Мы узнали, что вы… у вас… это… обручение, – Абрек повертел шеей, словно ворот рубашки мешала ему дышать.

– И опять-таки – не ваше дело.

– Я… – казалось, Абрек был готов провалиться сквозь землю. – Мы хотели поздравить и поблагодарить…

– На всякий случай, – сказал Гринчук. – Чтобы не сглазил…

Из дверей «Клуба» вышел Граф в сопровождении двух официантов.

– Что тут у вас? – спросил Граф.

– Ничего, – сказал Гринчук. – Просто беседуем.

– Ну-ну, – ответил Граф, – а мы тут просто подышим свежим воздухом.

– Ты, Абрек, совсем с ума сошел, – сказала Гринчук ласково. – Крыша поехала у тебя, хороший мой. Тебя же Мастер с дерьмом съест, если узнает…

– Он знает, – сказал Абрек. – Он тоже вместе со всеми… Хотел поздравить. Мы тут вместе…

– А во-вторых, когда это я принимал презенты от вас? – уже другим голосом, жестким и холодным, спросил Гринчук.

– Так вы уже не мент. Это уже не может быть взяткой. Это подарок… Знак, типа, уважения, – Абрек даже улыбнулся.

Он поймал Гринчука. Точно – не мент. Значит – не взятка.

– А если я просто скажу, что мне в падлу принимать от вас хоть что-то? – спросил Гринчук.

– А зачем? Мы же просто хотим поздравить. Вы что, это, думаете, мы не можем человека поздравить? Мы не можем уважать мента? Бывшего мента. Не можем? Мы не люди? Или ты не человек? Если к тебе собака подбежит – ты ее пнешь? В морду сапогом? – Абрек заговорил быстро. – Ты лучше нас? Лучше, я знаю. Но почему…

Абрек замолчал. Скрипнул зубами. Гринчук посмотрел в темноту, туда, откуда вышел Абрек.

– Ладно, – сказал Гринчук. – Я не прав. Извини.

– Ничего, – Абрек оглянулся назад и махнул рукой.

Появились два бойца. Один нес гигантский букет цветов, а второй – два пакета.

– Цветы вашей невесте, – сказал Абрек. – А в пакетах – подарки ей и вам.

– Бабе – цветы, – сказал Гринчук.

– Ага, – кивнул Абрек. – И платье свадебное. А вам… Али посоветовал…

– И что же посоветовал Али? – принимая подарки, спросил Гринчук.

– Это… Типа, саблю. Со стены снял и отдал. Сказал, что настоящим мужикам нужно дарить настоящее оружие. Я еще ствол хотел подарить, но он сказал, что лучше саблю. Ей лет пятьсот.

Гринчук оглянулся на Графа. Тот отдал команду, и один из рослых официантов забрал у Гринчука подарки и цветы.

– Поздравляю, – сказал Абрек.

Потоптался на месте.

– Спасибо, – сказал Гринчук.

– Да ладно, – пожал плечами Абрек.

– Правда, спасибо, – Гринчук протянул руку. – Спасибо.

Рукопожатие получилось крепкое.

Когда Абрек с сопровождающими лицами исчез в темноте, Граф подошел к Гринчуку.

– Знаешь, Юрка, странный у тебя талант.

– Какой из многих? – спросил Гринчук.

– У тебя мало друзей. Но те, кто тебя должен, в принципе, ненавидеть, тебя уважают.

– А я их тоже уважаю, – Гринчук потер мочку уха. – Понимаешь, я могу их ненавидеть, и буду землю рыть, чтобы их наказать. И если это гнида – я его раздавлю. Сделаю так, что он перестанет поганить землю. Но если он человек…

Гринчук глубоко вздохнул:

– Когда я только начинал служить в спецназе, мы выехали в деревню брать банду. Ублюдок к ублюдку, убийцы. Десяток трупов было на банде. Когда мы вышли к дому, они дали бой. Автоматы, гранаты… Мой командир пошел первым и схлопотал пулю в лицо. В щеку вошло и за ухом вышло. Но остался жив и даже командовал операцией. И знаешь, что он мне сказал о главаре? Настоящий, сказал, мужик, из него мог классный мент получиться.

– А из тебя мог получиться настоящий авторитет, – сказал Граф, и было непонятно, спрашивает он или констатирует.

– Надо жить по закону, – сказал Гринчук. – По тому закону, который выбрал. И нужно этот закон выполнять и защищать. Если ты мужик. И человек. И нужно уважать того, кто защищает свой закон. Понимаешь?

– Наверное…

– Его можно ненавидеть, с ним можно драться, но его нужно уважать, – Гринчук потер лицо. – Ладно, что-то меня на лирику пробило. Пошли к гостям.

– Вначале – в кабинет, – напомнил Граф. – Тебя там ждут.

– Вначале – в кабинет, – согласился Гринчук. – Потом – домой. Утром рано утром я уеду в клинику к Михаилу. Вернусь тридцатого мая. День на подготовку. Затем первого июня мы с Ингой уедем в предсвадебное путешествие. Потом – свадьба. Потом…

– Ты все уже расписал? – спросил Граф.

– Да, – ответил Гринчук. – И все будет так, как я решил.

* * *

Тридцатого мая он приехал к Инге. Тридцать первого они купили билеты на поезд. Первого июня утром Гринчук внезапно позвонил Инге.

– Я не смогу поехать с тобой сегодня, – сказал Гринчук.

– Тогда я уеду одна, – сказала Инга.

– Я приеду к тебе, – сказал Гринчук.

– Если найдешь, – сказала Инга.

– Я найду, – сказал Гринчук.

Май выдался непростым. Поначалу, правда, казалось, что месяц будет как месяц, без особых вывихов и переломов. Даже Мастер, типа, перебесился, и стал похож на прежнего уверенного и авторитетного Мастера. После стрельбы на дороге, в которой погиб Крот, в городе все вроде как притихло. Северяне ничего не предъявили, занялись перетряхиванием своих рядов в поисках гниды, Мастер, вопреки своему обещанию, никого искать не стал.