отвлеченное мышление Тюльпинка. Что Вы и об этом думаете?

Совершенно конфиденциально хочу спросить Вас о следующем. Во время моей деятельности в России мне по должности моей ежегодно приходилось делать представления о всевозможных награждениях не только для русских, но и для иностранцев. При награждении иностранцев всегда принимались во внимание уже имеющиеся у них ордена для решения соответственной степени награждения. Так, например, Пювис де Шаван получил звезду Станислава соответственно его французским орденам. В свою очередь, иностранные правительства при награждении русских руководствовались нашей степенью ордена. Так, по моему Владимиру[900] Швеция дала Северную Звезду Командора Первого Класса[901], теперь же я узнаю, что Бельгия предполагает дать мне Кавалера Ордена Леопольда[902]. Находится ли это в соответствии с моими другими отличиями, данными мне уже до 1915 года[903]? Если они уже не принимают во внимание Владимира, то ведь Шведская Звезда остается в полной силе. Также, следует ли Франция по тому же соответствию? Хотелось бы знать Ваше компетентное мнение и просить Вас, если бы Вы, паче чаяния, почувствовали бы в чем-либо нежелательную деградацию (к чему очень склонен иногда Шклявер), то принять соответствующие меры, ибо лучше вообще остановить что-либо, нежели допустить деградацию, которая имеет те же свойства, как снежный ком. Буду ждать Ваших суждений по сказанным вопросам и, конечно, с великим нетерпением Ваши Римские последствия. Полагаем, что название «Основатель» во Французском Обществе для меня неудобно; если нужно, то не лучше ли «Протектор» или «Почетный Президент», так же как во всех других Обществах моего имени.

Привет от нас Вам и всем Вашим, сердечно желаем Вам счастливо встретить Рождество и Новый Год.

Духом с Вами.

270

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

24 ноября 1931 г. «Урусвати»

Дорогой Михаил Александрович,

Шлю искренний привет к избранию Вашему председателем Русской Ассоциации нашего Общества в Париже, а также искренно радуюсь тому, что согласно извещению мисс Лихтман Вы также будете моим личным Представителем. Начало председательства Вашего ознаменовывается благодетельными для Ассоциации знаками. Намечается привхождение и сотрудничество редакции журнала «Утверждения»[904], подходит редакция журнала «Числа»[905], присоединяется Калмыцкая Группа и приходит большая Сибирская Группа, а Вы знаете, как велика моя личная симпатия к Сибири.

Под Вашим просвещенным руководством нестесненно направляемые и самодеятельные в существе своем группы, конечно, будут расти, и Вы найдете каждой из них соответственное созидательное применение. Быть может, Сибирская Группа установит ближайшее отношение со своими сородичами в Праге и в других европейских центрах, так же как и Калмыцкая Станица будет в духовном объединении со станицами в Белграде, Праге и с прочими калмыцкими и донскими станицами. По всей вероятности, Вам придется избрать в число почетных членов Ассоциации ближайших представителей означенных групп. Главное же, чтобы культурная работа налаживалась в широких линиях нестесненно никакими убийственными предрассудками, словом, в том широко строительном размере, который Вы благожелательно сумеете внести. И по нашим с Вами общественным связям, и по родственному положению мы всегда будем укреплять согласие, пресекая в самом зародыше разлагающие недоразумения среди сотрудников.

Буду рад слышать от Вас все соображения и сообщения о деятельности вверенных руководству Вашему Культурных Ассоциаций.

Искренно Вам преданный,

[Н. Рерих]

271

Н. К. Рерих — К. Тюльпинку*

24 ноября 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Уважаемый г-н Тюльпинк,

Настоящим посылаю Вам письмо, передайте его, пожалуйста, нашему Комитету в Брюгге, а также мое послание для прочтения его 27 декабря во всех церквах, которое было специально написано для этого случая по просьбе нашего Нью-Йоркского Комитета Пакта Мира. Нью-Йорк, вероятно, уже сообщил Вам подробности данного мероприятия.

Только что я получил письмо от мисс Э. Лихтман с восторженными словами в отношении Вас и Вашей благородной деятельности, что полностью отвечает моему внутреннему чувству.

В ожидании Вашего письма шлю Вам самые сердечные пожелания к Рождеству и Новому Году.

Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

272

Н. К. Рерих — К. К. Гарбетту*

30 ноября 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Мой дорогой г-н Гарбетт,

Наши письма разминулись как раз в тот момент, когда я посылал Вам свою книгу «Flame in Chalice». Я очень признателен за Ваше любезное предложение оказать всемерную помощь в Лахоре в случае необходимости. Еще раз большое спасибо за доброе отношение, на которое мы всем сердцем отвечаем взаимностью.

Титульный лист книги поэтических произведений Н. К. Рериха «Flame in Chalice» («Пламя в Чаше») — переведенного на английский язык сборника «Цветы Мории»

Нью-Йорк, 1930

Поистине, мы все испытываем необходимость в таком доброжелательном «Благе». Лишь сердце, преисполненное благодати, способно решить острые проблемы человечества. Чтобы достичь этого понимания, все, кто бережно относятся к высочайшему понятию Культуры, должны, пересекая океан во время шторма, находиться в одной лодке. Я очень рад, что у Вас из моих писаний складывается понимание, как неотложно мы должны собирать все силы Света, мира и культуры.

Я пока не могу сказать, когда буду в Лахоре, но знаю, что при первом же посещении у меня будет приятная возможность встретиться с Вами лично.

Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

273

Н. К. Рерих — М. де Во Фалипо*

8 декабря 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Мой дорогой Друг,

Я как раз был занят работой по Знамени Мира, когда пришло Ваше письмо от 24 ноября. Я сразу почувствовал, что оно принесло хорошие вести, поскольку в каждом письме Вы сообщаете что-то строительное, и это только подтверждает быстрое расширение нашей деятельности. И я, конечно, не ошибся. Мы считаем, что Ваше письмо с вложенной копией письма из Польши имеет чрезвычайное значение. Польские женщины всегда были весьма энергичными и деятельными, и поэтому добавление целой, уже работающей организации как нельзя лучше отвечает нашим целям. Из прилагаемой копии моего письма к госпоже Вележинской[906] Вы увидите, что мною было сказано в поддержку их деятельности. В этом же письме Вы найдете и пояснения к моей картине; учитывая ее Славянский сюжет, ей следовало бы находиться на славянской земле.

Это письмо дойдет к Вам уже в Новом году, и мы снова и снова шлем Вам [пожелания] силы и энтузиазма во всех Ваших высоких стремлениях.

Мы получили телеграмму из Нью-Йорка, в которой сообщается о том, что Музей подписался на 200 экземпляров французского издания книги Юрия