Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

259

Н. К. Рерих — К. Тюльпинку

20 октября 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб

Дорогой м-р Тюльпинк,

Благодарю Вас за письмо Ваше о результатах Конференции. Очень рад был услышать, что основные результаты, по Вашему мнению, даже превзошли ожидания.

Не сомневаюсь, что при должном терпении и настойчивости вся благотворная идея культурного охранения памятников человеческого творчества победоносно и всемирно войдет в жизнь.

Считаю, что дальнейшие действия не должны быть отложены, для этого же прошу Вас сообщить мне следующие данные:

1. Полный состав постоянного комитета.

2. Инструкции, данные постоянному комитету.

3. Прочие резолюции Конференции и особые мнения, если таковые были.

4. Была ли представлена моя телеграмма Королю Альберту и каков был ответ на нее?

5. Существуют ли новые отношения с М. Адачи, и если да, то какие именно?

6. Очень интересуюсь всеми возможностями Лиги Городов. Каковы в этом смысле возможности среди городов Италии, а также Руана, Нанси и пр. исторических мест?

7. Были ли постановления о всемирном дне Культуры в школах и пр. Учебных Заведениях?

8. Были ли представлены Конференции мои два открытых письма «Знамя Мира»[868] и какие соображения были при этом высказаны?

9. Имеет ли наш постоянный Союз и[869] Комитет связь с Лигою Наций или же ввиду того, что Лига покрывает лишь неполную половину мира, Комитет будет опираться на Учреждения в Гааге и проводить идею Знамени Мира самостоятельно?

10. Если решен созыв Конференции следующего года, то не следует ли определить срок ее проведения теперь же, чтобы многие страны, случайно не участвовавшие на первой Конференции, могли бы заблаговременно примкнуть и высказаться?

Не сомневаюсь, что Король Югославии Александр, принц Евгений Шведский, король Борис Болгарский, президент Чехословакии Масарик, император Японии[870], шах Персии[871], король Сиама[872] и пр. главы государств, высказывавшие неоднократно симпатии к нашим Учреждениям, доброжелательно выскажутся и в этом всемирном, необходимом культурном деле, если заблаговременно произвести необходимые сношения.

Буду ждать Ваших разъяснений по всем интересующим меня вопросам, чтобы в свою очередь принять соответственные меры, которые за дальностью расстояния требуют известного времени. Когда будете иметь новую почтовую бумагу постоянного Комитета, прошу Вас прислать мне несколько листов ее.

Пользуюсь случаем еще раз приветствовать Вас во имя нашей общей работы и еще раз пожелать Вам и здоровья и бодрости, которые так необходимы во всех культурных просветительных начинаниях. Прошу Вас при случае передать Прелату Доминиканского монастыря мои лучшие чувства и признательность за все его благорасположение к нашему делу, в чем я и не сомневался, ибо ничто разрушительное не должно быть свойственно благостной религии. Прошу Вас передать Прелату мою открытку «Царица Небесная»[873], когда Вы получите ее из Парижа. Надеюсь, Вы уже получили из Америки мою новую книгу «Держава Света»[874], в которую вошли и некоторые мои писания о Конференции в Брюгге.

Сердечный привет Вам и славному городу Брюгге.

Искренно Ваш,

[Н. Рерих]

260

Н. К. Рерих — Д. Э. Шраку[875]*

20 октября 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Дорогой Друг,

Ваше письмо, как всегда, доставило мне истинную радость. Все, что проходит под знаком Вашей Академии, с самого начала отвечало моим внутренним чаяниям. «Творить, творить» — этот призыв, утверждаемый Вами и нашими сотрудниками, есть космический Приказ наших дней. Если человечество не научится творить, трудиться, повышать качество созидаемого, то оно будет уничтожено темными силами, обращающими все в хаос. Вы и все сотрудники, конечно, чувствуете особое напряжение, вызванное неслыханным ужасом нашего времени. Только темные силы могут радоваться, видя это небывалое потрясение. Они надеются таким образом отсрочить свое поражение, которое неминуемо наступит с завершением Кали Юги. Мы знаем значение происходящего, но множество людей, не задумывающихся о вопросах космического значения, измучено, напугано и разъединено к радости всех темных, антикультурных элементов. Это показывает необходимость дел, которые Вы и все наши друзья воплощаете в жизнь с беззаветным мужеством.

Я постоянно повторяю: «Главное, чтобы не было отрицания и разрушительного умаления». Люди достаточно враждовали и достаточно показали, насколько сильны в них звериные инстинкты. Пришло время вспомнить словарь Добра, пришло время для прекрасных выявлений героизма, заповеданного на всех лучших Скрижалях. Пусть каждый на своем месте принесет во имя Культуры то, на что способен. Еще существуют закостенелые чудовища, боящиеся и отрицающие важность великого общечеловеческого понятия духовной Культуры. Необходимо помнить, что эти чудовища весьма сильны внутри своих темных сфер, однако Свет Сердца и Мощь Духа, как Вам известно, не имеют себе равных. Поэтому каждый священный воин Культуры знает, что в духе он непобедим, если очистит свое сознание от разрушительного сомнения, зависти и злобы.

Ваша Академия, как озонирующее динамо, может послужить, и уже послужила, утверждению возвышенного сознания. Во имя Света, сияющего во тьме, я шлю Вам свой привет и буду всегда рад услышать о Вашей деятельности.

Искренно Ваш,

Николай Рерих

261

Н. К. Рерих — М. де Во Фалипо

27 октября 1931 г. Наггар, Кулу, Пенджаб, Британская Индия

Мой дорогой Друг,

Благодарю Вас за письмо с прибавлением вести от президента Республики[876]. Вы правы, действительно, это совершенно экстраординарно, что Президент отвечает письменно на признательность. Для меня будет истинно памятно признанием меня Другом Франции в устах Президента Республики. Так же точно я не забуду, как в прошлом году маркиз де Ла Буллэ и Филипп де Беpтело называли меня Протеже Франции. Так иногда слагаются исторические формулы, и Франция права, понимая в сердце своем, что я ее действительный Друг. А Вы знаете, что слово «действительный» я понимаю как действенный и деятельный.

Благодарю Вас и за доброе сведение о посвящении мне номера бельгийского журнала[877]. Как всегда, конечно, Ваше распределение симпозиума[878] правильно. Шепните только мадам Ван Лоо (первая статья которой была прекрасна), чтобы она не увлекалась бы декоративностью и декорационностью, обе эти особенности не очень близки мне, и из трех с половиной тысяч моих вещей самая большая часть была посвящена творческому искусству, которое и было как Россией, так и с 1904 года заграницей оцениваемо высоко. В нашей телеграмме мисс Лихтман мы предлагали, если Вам кажется это уместным, дать и ее небольшую статью в этом же симпозиуме. Конечно, Вам на месте виднее, как лучше и удобнее поступить. С этой же почтой я