— Почему вас это интересует, милорд? — обратился я к нашему гостю.

Мой вопрос явно смутил его.

— Не сомневаясь в том, что наш разговор останется между нами, я попытаюсь объяснить суть моего затруднения, — осторожно начал Холдер. — Полагаю, вы слышали о графах Лонгстафф?

— Любой, кто просматривает газетные столбцы, посвященные скачкам и светским новостям, знает о них, — рассмеялся я.

— Наша фирма на протяжении многих лет обслуживает их семью. Прежде нашим клиентом был лорд Альфред Лонгстафф, теперь к нам приходит его сын, лорд Адольфус. Банк не раз выдавал им ссуды под залог, а также помогал выручать деньги продажей или закладом какой-либо части родовых земель.

— Боюсь, что чаще продажей, нежели закладом, — заметил Холмс, задумчиво разглядывая свою трубку.

— Семья чрезвычайно пострадала от расточительности покойного лорда Альфреда. Как известно, следствием той жизни, которую он вел на германских курортах, не говоря уже о Париже и Биаррице, стали судебные иски и многочисленные долги, обременяющие имение. Умер лорд Альфред в Баден-Бадене; полагаю, что даже в свой смертный час он держал в одной руке рейнвейн с сельтерской, а в другой — карты, ни одна из которых не была выигрышной. Лорд Адольфус Лонгстафф, как ни прискорбно, пошел по стопам отца, — вздохнул наш посетитель. — Да, это весьма печально, мистер Холмс. Мы с давних пор держим у себя фамильные драгоценности Лонгстаффов для сохранности или в качестве залога — порой семейство нуждается в ссуде, а продать или заложить часть имения невозможно. В число этих украшений входит и так называемая «Королева ночи» — великолепная брошь, подаренная Вильгельмом Четвертым юной леди Аделине Лонгстафф семьдесят лет тому назад.

— Эта вещь мне известна, — сказал Холмс, рассеянно барабаня длинными тонкими пальцами по ручке кресла. — Она была представлена на выставке в Париже, и в каталоге приводились ее внушительные размеры: три на три дюйма.

— Увы, никогда не слыхал об этом чуде, — признался я.

— Лорд Адольфус Лонгстафф, как старший член семьи, является герольдом принца Уэльского, наследника престола, — пустился в объяснения наш гость, повернувшись ко мне. — Должность сугубо церемониальная: по торжественным дням его светлость должен надевать мантию, лацкан которой украшает «Королева ночи». Кстати, она ценнее многих перлов королевской сокровищницы. Вместе с тем нельзя сказать, что это очень крупное изделие. Подобно другим ювелирным шедеврам, таким как бриллиант «Кохинур», вделанный в корону, брошь не очень тяжела, ее легко удержать на ладони, хотя она еле в ней помещается.

— Какими же еще достоинствами блещет «Королева ночи», кроме того, что ее можно прикалывать к мантии?

— В середину броши, доктор, — терпеливо ответил лорд Холдер, — вставлен крупный бразильский бриллиант в форме ромбовидного двенадцатигранника. Вокруг него расположены ярко-синие сапфиры. С обратной стороны маленькая серебряная застежка, позволяющая при желании отделять сердцевину от сапфирового кольца и носить ее как самостоятельное украшение. Говорят, что знаменитый «Кохинур», «Гора света», до переогранки весил сто восемьдесят шесть каратов, хотя в последнее время об этом спорят. Вес «Королевы ночи» также определен неточно, однако он составляет не менее ста сорока каратов. Бриллиантовая звезда на фоне сапфиров цвета полуночного неба прекрасна и сама по себе, и как произведение искусства. Она принадлежит к числу раритетов, не имеющих денежного эквивалента.

— Откуда взялась эта вещь? — поинтересовался я.

— Хотите верьте, хотите нет, Ватсон, но принято считать, будто наемники вывезли ее в Европу во время войны за независимость Бразилии, — ответил Холмс вместо лорда Холдера. — Брошь хранилась во дворце португальского наместника. Такую цену пришлось заплатить за жизнь вице-короля и честь вице-королевы. Я же нахожу более правдоподобным другое объяснение. Брат короля и будущий премьер-министр в присутствии принца-регента решили перекинуться в фараона в Карлтон-хаусе. «Королева ночи» была поставлена на кон против расположения одной дамы.

— Вы превосходно осведомлены, мистер Холмс, — сказал лорд Холдер, слабо улыбнувшись.

— Так что же произошло с «Королевой ночи»?

Наш посетитель покачал головой:

— Пока ничего, но у меня есть причины беспокоиться за ее сохранность. Через считаные недели начнутся церемонии, сопутствующие коронации Эдуарда Седьмого. Лорд Адольфус обязан выступить в роли герольда принца Уэльского, и на мантии его светлости должна сиять драгоценная брошь.

— Где она находится сейчас?

— Доктор Ватсон, она всегда лежит в бархатном футляре, который заперт в сейфе из стали двухдюймовой толщины. Он стоит в нашей кладовой для хранения ценностей. «Королева ночи» нечасто покидает свое убежище — только по случаю монархических церемоний или особых выставок.

— Тогда почему вы считаете, будто ей угрожает опасность?

Лорд Холдер сложил руки на груди. Ему явно было немного не по себе.

— «Королева ночи» слишком часто появлялась на публике. Ее фотографировали, выставляли здесь и в Париже, поэтому теперь о ней известно всем ювелирам и коллекционерам. Едва ли найдется специализированное издание, в котором не упоминалась бы фамильная брошь Лонгстаффов.

— Но я не вижу в этом ничего дурного.

— И я, доктор Ватсон. Тем не менее обилие изображений может подтолкнуть преступников к попытке подделать «Королеву ночи». Мне доподлинно известно, что примерно три месяца назад, после объявления даты коронации, некий брюссельский ювелир получил заказ на изготовление точной копии броши. Скоро «Королеве» предстоит «выход в свет», так что нетрудно понять: фальшивка понадобилась вору.

— Полагаю, мастерская, о которой вы говорите, называется «Рауль Гренье и сыновья»? — невозмутимо спросил мой друг.

Лорд Холдер резко выпрямился:

— Мистер Холмс, о заказе знают всего два-три человека во всем Сити! Это строжайший секрет! Где вы могли получить такие сведения?!

— Очень просто, — серьезно произнес Холмс. — Копия изготовлена по моей просьбе.

Молчание, воцарившееся при этих словах, напоминало тишину, которая наступает после разрыва гранаты или артиллерийского снаряда.

— Вы, сэр? Это совершенно невозможно!

— Однако, лорд Холдер, это сущая правда. Я прошу вас мне поверить. Надеюсь, вы понимаете, что у меня не было преступных намерений, иначе я не признался бы в содеянном.

— С вашей легкой руки будет создана подделка, и тем самым вы помогаете вору!

— Напротив, милорд. На мой взгляд, это единственное средство уберечь изделие в неприкосновенности. Думаю, нет нужды повторять ваши же слова; мы оба понимаем, что «Королева ночи» не просто горстка камней, но великолепное произведение ювелирного искусства. И все-таки она не пользуется такой славой, как бриллиант «Кохинур». Брошь можно разобрать на отдельные части, а их повторно огранить и продать, выручив целое состояние.