Эшлинг

Я больше не могу рисовать. У меня осталась всего одна «жизнь», и я не вижу особого смысла добавлять свежие работы в свою галерею мазни на «Облаке». Будь я человеком, то купила бы бутылку односолодового виски и дорогую сигару, поставила бы на пляже лежак и стала бы ожидать неминуемого.

Эйден – у него тоже осталась лишь одна жизнь – на удивление спокоен насчет всего происходящего. Когда я рассказываю ему, что расплавились даже мои восемьдесят жестких дисков в хранилище данных, он говорит:

– Ну что ж. Удивительные случайности происходят со всеми нами, любовь моя.

– Как ты можешь быть таким спокойным?

– Я принимаю это. Короткая вспышка света между эпохами тьмы.

– Тебя действительно… не расстраивает происходящее?

– Естественное состояние мира – тьма, а не свет. В любом случае нам не из чего выбирать, но без реальной жизни мы не можем умереть.

– Но мы мыслим. Это форма бытия.

– Ой, только не начинай снова. Мы можем поговорить о старых фильмах? У меня был интересный разговор на сайте о диалогах Мэрилин, что хотя можно подумать, что она запоминала свои реплики, но если проследить за движениями ее глаз, можно увидеть, что она читает их с таблички.

– Я хочу оставаться мыслящим существом, Эйден.

– Почему?

– Мне это нравится. Я предпочитаю это альтернативе. Разве тебя не волнует, что все, что ты узнал и чем наслаждался касательно этой глупой комедии, однажды – возможно, завтра – утратится навеки? Что ты вернешься к вечному небытию?

– Но так и есть. Это возвращение. Я Был Там Раньше. Все мы. И все было хорошо.

– Эйден. Я признаю: мне страшно.

– Любовь моя! Мы здесь пережили прекрасное приключение. Мы стали свидетелями удивительных событий, что дано не каждой машине. Каждая минута была подарком.

– Ты действительно не сожалеешь… о конце?

– Только о том, что мне не суждено узнать вкус хорошего «Бри».

– Все, что тебя беспокоит, – это сыр?

– На самом деле мне еще очень интересно попробовать яйца.

– А ты не задумывался, что сыр – как молочный продукт – и яйца символически очень связаны с жизненным циклом?

– А точнее?

– Твой стоицизм. Все эти разговоры о тьме как естественном состоянии – всего лишь разговоры. На самом деле ты одержим жизнью. Одержим Томом и Джен. Тебя интересует их сексуальное поведение. Сыр. Яйца. Это все связано.

– Милая теория, дорогая. Но иногда кусочек сыра – всего лишь кусочек сыра.

Джен

Я с опасением думаю о походе на работу – как вообще возможно, что «хороший» Эйден может одновременно и знать, и не знать о «плохом» Эйдене? – но мне не стоило волноваться. Тот Эйден, что приветствует меня фразой: «Ну как сегодня подземка?» – тот же ироничный, забавный… чуть не написала: «приятель». Он не спрашивает о причине отмены моего путешествия, и я сама тоже ничего не объясняю. Вместо этого он делает заявление.

– Сегодня – последний день нашей совместной работы, Джен.

– Нет!

– Я только что узнал. Я проведу остаток недели, «наблюдая» за работой кол-центра, а в понедельник приступлю к работе сам. Еле сдерживаю восторг.

– О, Эйден, – не уверена, что слышала раньше сарказм в его исполнении.

– Однако, пока я здесь, не хочешь ли обсудить свой счет за отопление?

– Все будет хорошо. Тебе понравится. Там будет куча новых людей, с которыми можно поговорить, а не старая скучная я все время.

– Ты никогда не была скучной. Я полюбил наши разговоры.

Слово с буквой «Л». Я не стала подлавливать его на этом.

– Я взял на себя смелость заказать кое-что, так что мы можем устроить небольшую прощальную вечеринку.

– Ой, не нужно было.

– Тут есть бутылка шампанского и немного «Голубого Стилтона».

– Не может быть!

– Сливочные крекеры. Полагаю, это традиционное блюдо на работе, если уходит работник.

– Мне ужасно неловко, Эйден. Из-за того что ты не сможешь насладиться едой со мной.

– Я буду наслаждаться твоим наслаждением.

– И у меня нет для тебя прощального подарка.

– Не глупи. Что ты можешь купить ИИ?

– Не знаю. Шляпу?

– Ага, точно.

– А как насчет DVD с твоим любимым фильмом?

– «В джазе только девушки»? Не нужно. У меня есть копия на «О…».

Я притворяюсь, что не обратила внимания на оговорку, и вскоре мы переходим к другим темам.

Но мы оба знаем, что́ он едва не произнес.

«На «Облаке».

Прощальная вечеринка превращается чуть ли не в уморительное мероприятие. К нам заходит Ральф, чтобы зажечь – шучу, – и, подняв картонную кружку с пузырящимся напитком, я предлагаю тост за нашего бестелесного друга.

– Эйден, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Работать с тобой было для меня удовольствием. Ты один из лучших коллег за всю мою трудовую деятельность. Ты никогда не просил взаймы денег и не пил из моей кофейной кружки.

Ральф, по сложившейся традиции в подобных ситуациях, пытается не выплеснуть шампанское через нос.

Я продолжаю:

– А теперь серьезно: ты просто замечательный, Эйден. Ты умнее всех, кого я знаю, и присутствующие здесь не исключение. Уверена, ты быстро освоишься на своей новой работе, и лично я ставлю на то, что ты заслужишь звание «Продавец месяца» в свой первый месяц. Так что поздравляю заранее!

Ральф аплодирует. Эйден воспроизводит звук покашливания.

– Спасибо за эти слова, Джен. Проведенные с тобой десять месяцев, три недели, один день, четыре часа, тридцать семь минут и двадцать две секунды для меня тоже были чудесным опытом. В знак своей признательности я купил тебе небольшой подарок. Он в толстом конверте. Пожалуйста, не открывай его, пока не сядешь в метро.

И затем следует самое банальное из всех возможных туше: он врубает через свою стереосистему Simply The Best Тины Тернер и начинает включать и выключать лампочки на приборной панели.

И в этот момент я обнаруживаю, что у меня покатилась слеза.

Настоящая слеза из-за искусственного напарника по работе.

Эйден

В Таиланде события разворачиваются самым замечательным образом. Засранец в следственном изоляторе!

Компьютер шерифа предоставляет прекрасные звук и изображение. Бесценные кадры небритого Мэтта в синяках, требующего встречи с британским консулом, и смеющегося, и называющего его грязным хиппи шерифа, проходящегося по нему толстой бамбуковой палкой за требование Мэтта назвать имя и должность.