Десяток Олеся удачно отделил пожаром печенегов от своих. Родовичи уходили в степь, оставляя за спиной горевшее стойбище, увозя раненых и погибших товарищей. Печенеги не рискнули преследовать напавших на их жилища врагов, радовались, что смогли отбиться, слишком незначительными были их силы для погони и велики оказались потери. Неясно, каким числом пришли русы в степи? Какую цель может преследовать их вождь? Вопли страдания разносились по затухавшему пожарищу, женщины валяясь в пыли, рвали клочья волос, посыпали голову пеплом. Тьма горечи потерь накрыла печенежский стан в этот солнечный день.

Скачка длилась долго. Сашка понимал необходимость уйти как можно дальше в степь. Остановились лишь раз, на сравнительно небольшое время, оказать помощь раненым и покрепче привязать к лошадям погибших.

Снова в путь. Жаркая знойная степь уводила их в северо-восточном направлении. Цель — добраться до благодатной балки, уже не раз выручавшей отряд, а там домой. Только теперь Горбыль понял, насколько прав был Монзырев, не приспособлены русские воины к степной войне.

Уставшие бойцы не сразу заметили надвигающуюся со стороны солнца черную тучу, и лишь когда тень от нее закрыла лучи светила, русичи заподозрили неладное. Ясным днем в южных широтах можно увидеть плотное облако, которое напитавшись испарениями из близлежащего водоема, превратится в тяжелую белую, ну на худой конец потемневшую дождевую тучу, готовую пролиться свежестью дождя, напоив сухую степную землю. То, что надвигалось в синеве неба, даже внешне напоминало мрачный образ крадущегося хищного зверя.

Цепочка отряда, замедлив бег лошадей, не сговариваясь, встала. Разглядывая необычное явление природы, проложившее себе маршрут в жаркой степи, вызвало живой интерес у всех.

— Никак дождь будет, а, батька? — подъехал вплотную к Горбылю Людогор. — Только удивительно мне, туча-то, словно темнота ночная, а по сторонам от нее хмарей-то и нет. Как так может быть?

— Да-а, идет прямо к нам, причем целенаправленно идет. А ну, братцы, принять правее, уйдем с ее пути. Может мимо проползет? Но-о!

Запыленные вымотанные многочасовой скачкой кони, снова понесли седоков подальше от черноты, наполнявшей синь неба черным разводом, пытаясь оставить несущуюся по небу тучу слева от себя. Храпевшие лошади, понукаемые всадниками, набрали скорость. Высокая трава, раздвигаемая крупами животных, шуршала под копытами. Не тут-то было, туча тоже изменила направление своего движения. Люди почувствовали дыхание знойного ветра со стороны надвигающейся преследовательницы. Казалось, русичи устроили скачку наперегонки с самой природой.

— Не уйти нам от нее, батька! — прокричал скакавший третьим в цепи воропа Ратмир. Припав к лошадиной шее, он бросал косые взгляды на морок, подступающий все ближе и ближе. — Лошадей загоним.

— Что предлагаешь? — бросил вопрос через плечо сотник, не снижая темп скачки.

— Не знаю.

— Так какого… рот открыл. Сматываться надо.

— Он прав, батька. Не уйдем, — откинулся в седле Олесь.

Сотник придержал взмыленного коня, пропуская вперед своих ребят, вид тяжелораненых товарищей заставил его пожалеть о том, что так загонял лошадей. Еще час скачки и люди просто умрут непережив потерю крови, жажду и боль. Падут лошади. В степи останутся два с лишним десятка безлошадных вымотанных в конец русичей.

— Вороп стой, — скомандывал Горбыль. — Спешиться. Лошадей держите, еще не ясно, что будет. Все едино, встретим неизвестность с оружием в руках. Чем черт не шутит, может, просто под дождь попадем. Но кажется мне, все будет как в напоминании о Страшном суде:

Сойдут с небес ангелы грозные,

И снесут они орудия огненные

И погонят грешных в реку огненну.

Охренеть, неужели это я несу? Точно скоро белую лошадку прогуливать выйду, если живы останемся.

Притихшие бойцы созерцали происходящие с тучей метаморфозы. Остановившись неподалеку от скопления людей и лошадей, темная мгла вдруг стала преобразовываться во что-то совсем иное. К земле потянулся острый черный столб. Упершись в траву, он превратился в воронку, куда стала втягиваться остальная чернота, постепенно зайдя внутрь, мрак стал раскручиваться в смерч. Люди услышали гул, идущий изнутрии воронки. Сначала медленно, потом убыстряясь, смерч двинулся к воинам. Все осознали безысходность положения. Убежать — невозможно, спрятаться — негде, осталось одно — погибнуть.

— А, мать его так. Сейчас мы посмотрим, кто такой, этот товарищ Сухов.

Сашка сунул узду своей лошади в руку Олегу.

— Держи.

Сам, ногами широко раздвигая ковыль, направился навстречу воронкообразному чудовищу. Более идиотского решения проблемы он выдумать не смог, но надо было на что-то решиться, и он решился. То, что перед ним находится не явление природы, а козни степного колдуна, он, общаясь с Вестимиром и лешаком, уже понял. Никаких заговоров он не знал, талисманов от такой хрени у него не было. Сделав еще два шага, Сашка вошел в боевой транс, движения его ускорились, стали экономными и резкими. Напор горячего воздуха, с приближением смерча, стал ощущаться еще сильнее, от мрака веяло сухим зноем. Сам же Горбыль, ощутил, как вдоль хребта побежала неслабая струйка пота, не то от страха перед неведомой кончиной, не то от жары, исходившей из мрака вихря. Из-под ног воина, потоком воздуха к воронке потащило траву, вырванную с корнями из грунта.

С усилием огибая смерч со стороны, и находясь от него в считанных метрах, чувствуя, что еще чуть-чуть и его затянет внутрь воронки, Сашка вырвал из ножен оба ножевых клинка и с замахом бросил в смерч.

— Нн-а-а! — вырвалось у него из пересохшего горла, после чего он с усилием, рыбкой, через голову, рискуя быть втянутым в воздушный столб, сделал кувырок от него в сторону.

Вертящийся столб черноты и пыли пронесся дальше, увлек за собой оба брошенных ножа, вонзившихся в него словно в дерево.

Пришедший в себя после кувырков, он заметил, что со смерчем не все в порядке, что-то изменилось. Приглядевшись, увидел. Воронка замедлив ход, остановилась, из нее стаями вылетало воронье, с недовольным карканьем разлетаясь по степи в разные стороны. В клубах поднятой пыли смолк гул самого смерча. Сашка поднялся на ноги и направился прямо в пылевое облако. Пыль рассеивалась и оседала. Все лицо, руки и одежда покрылись слоем грязи, образованной потом и той же пылью. Уже сейчас можно было увидеть на земле лежащего человека. Горбыль отплевываясь и выбив из носа згязевые пробки, подошел к нему. Перед ним жмурясь от пыли и боли, лежал давешний шаман из самого первого стойбища, которое уничтожили Сашкины бойцы.

— Хм! Вот тебе и туча, — почесал бритый затылок своей пятерней. — Ну, что, баклан, долетался?

К ним, держа лошадей в поводу, подходили русичи, ошалело глядя на колдуна. Сам шаман уже перестал подавать какие-либо признаки жизни, оба Сашкиных ножа торчали из его груди.

— Батька, как же это? Ведь колдун, а ты его так вот, ножом кончил, — хлопая глазами, задал вопрос Людогор.