Мне сразу вспомнились толстые прутья и рунные фрески на стенах. Похоже, Дракула не зря старался. Камера действительно способна удержать очень опасное существо – его самого.

– Я не позволю тебе просто так уйти! – взвизгнула моя недавняя любовница.

Это, конечно, довод, хотя вряд ли она хорошо подумала о том, как я могу отреагировать на ультиматум. И все же причинять боль девушке мне очень не хотелось, как и просто запирать ее здесь.

– В той же камере они держат твоего друга-профессора!

Кикимору мне в тещи! Этот довод будет посильнее угроз. Чтобы ты, Игнашенька, ни думал о преступлениях Нартова, отдавать долги нужно даже таким людям.

– Рассказывай, что видела, и подробно, – вздохнув, сказал я, присаживаясь на корточки рядом с Наташей, которая все так же сидела на куче соломы.

Знала Наташа не так уж много. Но главное я уловил. В камере кроме Дракулы и профессора находились заунывно воющие шаманы, а также парочка верных новой хозяйке упырей. Последнее было очень неприятно. Что касается шаманов, я был согласен с Наташей, что их присутствие рядом со сверженным правителем Валахии имеет большое значение.

Переливать из пустого в порожнее дальше смысла не было, как и оттягивать неизбежное.

– На выходе ведь нет стригоя? – все же не удержался я от язвительного вопроса.

– Нет, – пробурчала девушка, явно не испытывая раскаяния за свое вранье.

– Ну что же, пора выдвигаться, – сказал я, помогая Наташе встать.

Затем проверил, как сидит на мне одежда караульного. Ныне покойный Думитру был немного выше и массивнее меня, так что рукава форменной куртки пришлось подворачивать. Обувь оказалась практически впору. Впрочем, тот факт, что костюмчик сидел на мне паршиво, можно было определить, только находясь вплотную. Да и тусклое освещение тюрьмы не очень-то способствовало внимательному осмотру. Это если не учитывать особенностей стригоев, а меня будет встречать как минимум один из них.

Тихонько открыв дверь камеры, мы выбрались в пустынный коридор. Я натянул форменное кепи пониже и сделал вид, что конвоирую девушку обратно к выходу, тем самым дав ей возможность указывать мне путь.

К обходному коридору мы добрались без проблем, как и к полукруглому окошку, которое выходило в зал с особой камерой. Ракурс позволял увидеть лежавшего на куче соломы профессора, что для моей мотивации было важнее всего. Нартов, как куколка шелкопряда, был обмотан ремнями с тускло светящимися металлическими вставками. Дракулы видно не было, как и шаманов, чьи заунывные стенания мы услышали, как только вышли из камеры. Также я заметил двух темнокожих воинов и одного стригоя, стоявшего снаружи особого узилища.

Не скажу, что увиденное так уж помогло мне, но очень важно было подтвердить наличие в данном месте профессора. Так что план оставался прежним, а он, скажу я вам, очень далек от гениальности.

Если в камере постоянно воют шаманы, то это для чего-то нужно. Например, для удержания того, кто при иных условиях может вырваться. Так что шаманы являются важнейшей переменной в этом уравнении.

Да, план основан лишь на догадках, но другого у меня попросту нет.

– Оставайся здесь, – прошептал я Наташе и уже собрался уходить, когда она вцепилась в меня и заглянула в глаза.

– Я знаю, ты справишься, мой герой, – прошептала мне девушка.

А вот это уже было лишнее и сильно попахивало женской манипуляцией.

– Можно подумать, у меня есть выбор, – проворчал я, двинувшись по коридору к развилке.

Вообще-то выбор был. Мы могли бы дойти до выхода, а там будь что будет, но, как и говорил мой отец, – однажды сбежав, бегать будешь всю жизнь, прежде всего от самого себя.

Все это, конечно, правильно, но как же страшно!

Свернув на развилке, я пошел по коридору, ведущему к помещению с особой камерой. Теперь вид на самое козырное узилище в замке Куртя-Веке был значительно лучше. Профессор по-прежнему лежал куколкой у стены, а его новый друг висел, прикованный к странной, явно ритуальной конструкции за все конечности и шею. Учредитель местной тюремной моды теперь сам был полностью раздет, и зрелище, скажу я вам, не самое приятное. Было видно, что Цепешу сейчас очень плохо, – его корчило и трясло.

Но сейчас мое болезненное любопытство только мешало, потому что смотреть нужно совсем в другую сторону. Наташа оказалась права – шаманы здесь явно играли первую скрипку, а точнее, первый бубен. Парочка чернокожих в деревянных масках, скрестив ноги, сидела друг напротив друга и раскачивалась в трансе. Они выли и стучали колотушками в туго натянутую кожу похожих на бонго барабанов. Между исполнителями сей непотребной какофонии находился невысокий деревянный истукан довольно мерзкого вида. Над ним парило что-то черное. Неподалеку на циновках спали еще два шамана, явно умаявшиеся в процессе ритуала. Эту колоритную компанию охраняли три чернокожих воина и один упырь, на лысую голову которого зачем-то нацепили деревянную маску.

Все это я подметил всего за какую-то пару секунд, продолжая идти вперед. Затем перевел взгляд на второго упыря, который в компании трех одетых в валашскую форму тюремщиков охранял камеру снаружи. Этот тоже нацепил на себя африканскую маску. Все внешнее охранение, так же как и я сам, не было чуждо болезненному любопытству. В данный момент они пялились на происходящее в камере, что позволило мне подойти довольно близко. Но не все коту масленица – кто бы сомневался, что упырь первым заметит изменение в окружающей обстановке.

Он повернулся ко мне и что-то прокаркал на валашском. Я сгорбился еще сильнее, чуть замедлил шаг, но не остановился. Сейчас все решится – либо я смогу сделать хоть что-то полезное, либо в напрасной пытке тепленьким попадусь в лапы упырям. Тогда остается только застрелиться. Если успею.

Эх, где наша не пропадала!

С упырем мы ускорились одновременно, так что в моем восприятии бежал он ко мне как обычный человек. Поэтому я успел выхватить пистолет и дважды пальнуть в сторону камеры. Евсей не зря натаскивал меня так упорно – головы воющих шаманов получили по дырке, брызнув с другой стороны красно-серыми фонтанами. А дальше запаса моего везения хватило только на то, чтобы перевести револьвер на бегущего ко мне упыря.

Я так и не понял, что меня вырубило – удар вампира или что-то другое.

Сознание, словно выключенное рубильником, тут же включилось обратно. Но через секунду стало понятно, что беспамятство продлилось намного дольше, чем казалось.

– Игнат Дормидонтович, – словно откуда-то издалека звал меня знакомый голос.

Ну конечно же знакомый, потому что это был профессор, почему-то одетый в хламиду вампира. Он баюкал меня, словно младенца, заглядывая в глаза. Затем явно не в первый раз приложил ладонь к моему лбу, и в результате этого меня словно обдало морозным ветром.

Очень, скажу я вам, приятная и бодрящая процедура получилась.