– Так у вас интрижка? – Принцесса рассмеялась, перекатившись на живот, чтобы Ярвуду было удобнее ее разоблачать. – Тогда мне становится понятной ее враждебность.

– Я прикрепил к твоим волосам небольшой чип слежения, – герцог коснулся ее затылка, – вот сюда.

Принцесса подняла руку к голове, и через несколько секунд металлический «жучок» полетел на пол.

– Как только ты пересекла периметр, включилась тревожная сигнализация, и найти тебя стало всего лишь вопросом времени.

Герцог перевернул девушку на спину и приник поцелуями к груди. Изгибаясь, Белладонна тихонько застонала:

– Ты очень торопился.

– Да.

– Если бы не ты, меня бы разорвали королевские собаки.

– Я в этом не уверен.

– Зря. Боец я так себе…

Девушка снова застонала. Ярвуд поднялся выше, целуя шею, охватывая ладонью обнаженную грудь.

– И все датчики слежения сейчас, разумеется, отключены. Ты дал команду?

– Да.

Он замер, поднимая голову. Принцесса смотрела на него с холодным спокойствием. В голове шумело, и эти ощущения ему были очень хорошо знакомы.

Принцесса поднялась с постели, расстегнутый комбинезон упал на пол, и она, абсолютно обнаженная, пошла к двери в ванную комнату.

Ярвуд не мог кричать, не мог позвать на помощь, не мог пошевелиться. Из всех чувств у него осталось только зрение.

– Я же говорила тебе, что перед операцией у нас принято оставлять во рту ампулу с ядом… Ты второй раз попался на ту же уловку.

Герцог Аргайл не знал, сколько времени он находился без сознания, но когда он пришел в себя, принцесса стояла у ложа уже одетая в его костюм для верховой езды. Кое-где подколотый булавками, кое-где подвернутый и сидящий на ее женственной фигурке просто отвратительно. Ярвуд хотел ей об этом сообщить, но во рту был кляп, а руки, впрочем, как и ноги, – привязаны к столбикам кровати льняными лентами, в которых горничная, конечно же, опознает разорванную простыню.

– Извини, – проговорила принцесса примирительно. – Я не могу допустить, чтобы тебя быстро нашли. Мне нужно несколько часов форы.

Он замычал что-то угрожающее.

– Нет, я не могу уйти сейчас. В пять утра у стражей смена караула и пересменка у всех наземных служб. Я не могу выйти ни раньше, ни позже. Еще я опасаюсь дронов и собак.

Принцесса положила на кровать пару лайковых перчаток, а сама отошла куда-то в сторону.

– Хочешь, пока есть время, я расскажу тебе, ради чего это все затевалось? Брак с герцогом, послушание, фальшивое радушие?

Он не хотел, унижение разъедало его грудь. Ему хотелось закрыть глаза и умереть, но он продолжал смотреть на свою прекрасную мучительницу. Она ему действительно нравилась. Черт! Он в нее влюблен!

Ошарашенный этим открытием, Ярвуд чуть было не пропустил появление нового предмета в поле зрения. Девушка вкатила в спальню стеклянную витрину на колесиках. Под полукруглым колпаком на ней в устланных бархатом углублениях лежали две герцогские короны – два незамкнутых венца с земляничными листьями и черными камнями в огранке «кабошон».

– Вот моя цель! – Белладонна осторожно сняла колпак и отставила его в сторону. – Эти короны несколько лет назад получил Блоссом по контрибуции от империи Минь. Я догадываюсь, что миньцы не особо хотели расставаться со своими реликвиями, но ваши дипломаты были настойчивы. И тогда было решено отдать венцы вам, все равно круглоглазые дикари не разберутся, каким сокровищем обладают. Вы и не поняли. Хотя, говоря по чести, для миньцев все, кто не разделяет их концепцию мира или не входит в состав империи, – «круглоглазые дикари».

Ярвуд невольно почувствовал живейшую заинтересованность. И откуда принцесса обо всем этом узнала?

– Мне рассказал эту историю принц Ли Кай, – как будто поняв мысленный вопрос, продолжила девушка. – Он был зол на меня за то, что я сорвала его камерную интрижку, но решил, что месть герцогу Аргайлу доставит ему большее удовольствие, чем моя безвременная и бесславная кончина. Ты взорвал его эсминец или линкор? Впрочем, неважно. Бедняжка Ли Кай долго страдал, прежде чем представился случай отомстить. Ну, или наслаждался страданием. У миньцев оригинальное мироощущение. Ты спросишь, зачем эти короны мне?

Белладонна торжественно взяла один из венцов и поднесла к лицу пленника:

– Как ты думаешь, что это за камни? Оникс, гагат? А вот и нет, мой дорогой герцог. Это яйца шелкопрядов. Исходники! Подобные тем, которые когда-то заложили фундамент блоссомской шелковой промышленности.

Девушка тщательно упаковала короны в саквояж, стоящий у кровати.

– Прощай, Ярвуд. Мне грустно, что моя операция поставит крест на твоей карьере. Королева такого не прощает, тебя ждут трудные времена.

В голосе Белладонны звучало искреннее сожаление:

– Прости.

Она медленно натянула перчатки, подняла саквояж, подошла к двери, прислушиваясь, кивнула:

– Время пересменки.

Затем быстро прошла к окну и толкнула вверх раму.

– Я выйду из соседних апартаментов.

И принцесса исчезла в оконном проеме.

Ярвуд зарычал.

Его освободил мистер Смитт. Верный слуга взломал дверь, когда не дождался ответа из-за нее в десять тридцать утра. У Белладонны оказалось более четырех часов форы.

Блоссом, Моубрей-холл, последний день Экуоса

Гости наконец-то начали разъезжаться. Затянувшийся визит объяснялся дознанием. Всем, хоть как-то соприкоснувшимся со скандалом, высочайшим повелением было запрещено покидать сектор «А». Сегодня запрет был снят.

Леди Мери, сидя в своем будуаре за чашечкой утреннего чая, предвкушала, как через несколько часов сможет расслабиться и отдохнуть, насладившись тишиной и одиночеством. Ее утомили и подготовка к несостоявшейся свадьбе, и последовавший за подготовкой скандал, не говоря уже о дознании.

Ярвуда было жаль, он не скоро оправится от удара. В обществе начали распространяться слухи об опале герцога, и леди Мери полагала, что ему лучше удалиться в колонии на ближайшие три-четыре условных года. В одной из колониальных факторий, принадлежащих их семье, освободилось место управляющего, и Мери намеревалась предложить его Ярвуду. Какая все-таки невыразимая удача, что им удалось уберечь Фабиана от дипломатической стези до того, как все это произошло! Сын останется с ней, брат удалится зализывать раны, через несколько лет скандал утихнет…

Ярвуд с силой захлопнул папку и бросил ее на стол, на ворох таких же – обтянутых плотной кожей и полных бесполезной для него информации. Шах и мат, господа. Они с верным слугой вот уже третью неделю пересматривали гору документов, устаревших сведений, связывали кончики версий и обрывки догадок.

– Нам известно, что под именем Фабиана, барона Моубрея, она в пять двадцать пять села на поезд, направляющийся в столицу. Карты-ключа у нее при себе не было, но она задействовала красный код, используемый дипломатами высокого ранга, и прошла проверку на сканере отпечатков пальцев.