– А где она?

– Должно быть, еще разговаривает с моим сыном о том, как лучше оформить его ресторан. Я услышала, что дверь хлопнула, и подумала, что это она.

Закрыв за соседкой дверь, Джо отнес мальчика в гостиную и вместе с ним прилег на диван.

– Прости меня, малыш. Обещаю, теперь все будет иначе. Я так люблю тебя и твою маму.

Тихонько стукнула дверь, и он понял, что пришла Молли. Она подошла, держа в руках толстый мебельный каталог. Лицо у нее было серьезное.

Он протянул руку, не выпуская из объятий сына, и привлек ее к себе.

– Прости меня, что я был таким эгоистом. Простишь?

Молли чуть помолчала, прежде чем объявить свое решение:

– Это будет зависеть от того, как ты поведешь себя дальше.

– Прости. Эта затея с театральным была чистым безумием. Как я только мог подумать, что можно все вот так бросить! Дурацкая фантазия!

– Надеюсь, что нет. Тем более я только что взяла заказ на оформление ресторана на пять тысяч, а если получится, то потом будет еще один.

Джо засмеялся и ласково погладил ее по волосам.

– Молли, ты потрясающая.

– Вот это верно! – поддакнула она. – Жаль, что до тебя так поздно дошло. Как это наша сирена Стелла вдруг отпустила тебя к домашнему очагу?

– Она едет на гастроли. – Он помолчал, про себя усомнившись в том, что только что сказал. – Во всяком случае, она так сказала. Кроме того, она сказала, что, хотя она меня и любит, никто не сможет любить меня так, как ты, и что я нужен вам с Эдди. – Он опять замолчал и потупил взор. – И тому, кто должен родиться.

Молли украдкой потрогала живот, но лицо ее светилось.

– Что ж, неплохо для Стеллы! Кто бы мог подумать, что она способна вернуться с небес на землю?

– Молли, я тебя люблю. Спасибо, что ты такая бесстрашная.

– И глупая. Ты уверен насчет ребенка? Ну, то есть… это же получилось случайно.

При виде его глаз Молли чуть не умерла от счастья.

– Считай, что вполне осознанно. Иди сюда, я тебе это докажу.

Эдди как раз уснул и был отправлен на любимый меховой коврик, а красный диван был использован по незапланированному дизайнером назначению.

Беатрис Мэннерз из окна своей кухни следила, как дерутся над яблоками-паданцами дрозды, и с удивлением увидела подкатившее к дому такси с лондонскими номерами. Из машины вышла Стелла с двумя огромными чемоданами.

– Я отправила Джозефа домой к Молли, – торжественно объявила она. – И по-моему, мы с тобой заслужили небольшую передышку. Как насчет неспешного средиземноморского круиза? Или вверх и вниз по Нилу? Надо выбрать что-то подлиннее, чтобы тут все улеглось.

– И как надолго ты собираешься уехать?

– Месяца три меня бы устроили.

– А кто будет платить? – недоверчиво поинтересовалась Би.

– Я, конечно, старая ты скряга.

– Я думала, ты терпеть не можешь круизы, – улыбнулась Би. – Там одни старухи.

– Научишь меня играть в бридж.

– Стелла, – улыбка не сходила с лица пожилой актрисы, – мне кажется, эта твоя новая роль не по мне. Ты самая красивая женщина среди своих сверстниц, а не какая-нибудь пенсионерка, пытающаяся на всем сэкономить.

– Так куда поедем?

– Вообще-то, я всегда мечтала побывать в Лас-Вегасе.

– Стало быть, в Лас-Вегас. Только скажу своему турагенту, чтобы все устроил.

Чемоданы они поставили в оранжерею, и Стелла пошла звонить.

– Стелла? – Би следила за дочерью с тихим удовлетворением.

– Да?

– Хорошо, что ты так решила.

– Да ладно тебе. Мне нужен отдых.

– Я не об этом.

– Я знаю. Слушай, давай-ка собирайся, пока я не передумала. А пока ты ищешь свой паспорт, схожу-ка я к Энтони.

– То-то он удивится!

– Давно надо было это сделать. Я не очень хорошо с ним обошлась.

Из окна спальни второго этажа Би смотрела, как дочь идет по улице, а небо над ее головой все темнеет.

Уже конец октября. Би любила здешнюю зиму: к ней в сад забредают фазаны с пустых полей, чтобы что-нибудь поклевать в холодном утреннем тумане; где-то вдалеке курлычут канадские казарки; растения с летних клумб дожидаются весны в заботливом укрытии оранжереи. Значит, на этот раз ничего этого не будет, но зато по причине, вызывавшей у нее ликование.

Посреди сборов Би сделала один короткий звонок, после чего закончила упаковывать чемоданы, напевая веселый мотивчик и размышляя о теплой зиме в Неваде. Может быть, она даже немного подрумянится на солнце, чтобы не отставать от других старушек.

Стелла прочла записку на дверях лавки – «Буду через пять минут» – и решительно толкнула дверь. Просто не хочет, чтобы покупатели надоедали.

Дверь подалась легко, но внутри магазина было холодно и сумрачно, почти как на кладбище.

– Ау! – покричала она, заглядывая в едва освещенный коридор, ведущий в подсобку. Все было заставлено мебелью: комоды, лакированные шкафы с зеркалами, теряющими блеск, массивный французский гардероб из дерева, украшенный инкрустацией из бамбука.

Из темноты вышел Энтони Льюис с шлифовальной машиной в руках. Он подстригся. По сравнению с его прежней неряшливой прической нынешний бобрик был большим достижением.

– Привет, Энтони.

– Господи! – ахнул тот, едва не выронив свой агрегат. – Стелла!

Она, как всегда, выглядела нелепо в этой обстановке. Сплошная позолота и блеск. И, конечно, неистребимый налет превосходства.

– Насколько я понимаю, ты явилась уговорить меня не болтать газетчикам?

– Не подвергаю сомнению твои аналитические способности по части моей натуры – тут тебе равных нет. Но ты ошибся. Благословляю тебя на интервью. Может, даже почувствуешь себя отомщенным за мое безобразное поведение. Я, вообще-то, пришла попросить прощения. После того как в моей жизни появился Джозеф, я пребывала в каком-то трансе, все боялась, как бы он не узнал правду. Поэтому и несла всю эту чушь. Тебе, должно быть, это причинило боль – в такой истории о тебе и позабыли!

– Стелла, как я тебя порой ненавижу!

– Могу понять. Я и сама-то себя не всегда люблю.

– Все еще пользуешься успехом? – спросил он помимо своей воли.

– Быстро увядаю. Но мне плевать. Воспринимаю это как прогресс.

– Ты все так же красива.

– Спасибо, Энтони. Но, увы, не на экране. Моя красота лучше смотрится с задних рядов партера, и еще лучше – через подслеповатый театральный бинокль.

Энтони улыбнулся: