– Кроме того, звонил Боб. Мне предлагают гастроли. – Она поискала в памяти что-нибудь поубедительнее. – «Как важно быть серьезным» – удачная пьеса. Эдинбург, Скарборо, Бристоль и Гилдфорд. Хорошие деньги предлагают. Слишком хорошие, чтобы отказываться.

Ее вдруг пронзила мысль, что, не найди ее Джо, она так никогда и не узнала бы, чего ей недостает. Так и жила бы своей отлаженной, хорошо обеспеченной жизнью, наполненной цивилизованными удовольствиями и восторженным, но пустым почитанием. Ей не пришлось бы испытывать всю эту боль, каждодневную тоску по Джо, стремление стать частицей его жизни, начать стирать его вещи и покупать его любимую еду, открывая дверь, видеть его улыбку вместо красивой, но такой холодной квартиры.

Собственный эгоистичный поступок на все эти долгие годы лишил ее этих бесхитростных радостей, простого взаимопонимания между матерью и сыном. И некого в том винить, кроме себя.

Хуже всего, что Джо пришел к ней, чтобы поверить и даже простить. А сейчас она все это снова ставит под удар.

– Когда едешь?

– Вечером. Все так неожиданно! Исполнительница главной роли слегла со свинкой. Бедняжка, как это некрасиво! Меня попросили ее заменить. Ричард приезжает приглядеть за квартирой. – Это она добавила специально для Джо, на случай если он решит пожить здесь после ее отъезда.

– Так, значит, это все? – Ее ожгло горечью его слов.

– На какое-то время, Джо. Послушай, пока ты еще здесь, я хотела с тобой поговорить.

– Ты меня пугаешь.

Они вышли на балкон. Жасмин отцвел, и в воздухе появился грустный запах осени. Стелла прикрыла глаза, впитывая в себя последние мгновения счастья.

– Ну, – начал Джо обиженным тоном, – так о чем ты хотела поговорить?

– Я еще не все тебе рассказала.

– Опять какие-то мрачные тайны? – насторожился он.

– Всего одна. Я, со своим эгоизмом, надеялась, что мне не придется в ней сознаваться, но один журналист начал копать. Я не хочу, чтобы ты узнал это из газет. – Она взяла его руку и крепко сжала в своих ладонях. – Джо, я тебя люблю и хочу, чтобы ты всегда это помнил.

– Так что намерен откопать этот журналист?

– Что когда я от тебя отказалась, я не была малолетняя мать-одиночка. – Она внутренне сжалась, словно приготовившись к удару. – Мне было двадцать два года, и у меня был муж.

– Муж? То есть мой отец?

– Да. Хотя к моменту беременности я уже понимала, что брак рушится. Он с самого начала был трагической ошибкой.

– А я – еще большей трагической ошибкой! – с горечью бросил Джо. – Ребенок, который заставил бы тебя сохранить семью.

Она кивнула, боясь поднять на него глаза.

– И ты решила от меня избавиться? А что сказал он, мой отец? Не пытался тебя остановить? Ведь он бы мог этого не допустить?

– Он хотел сохранить брак. И был готов исполнить любую мою прихоть.

– И даже отдать ребенка?

– Даже это. Но злодейкой была я, а не он. Я была молода и несчастна. Мне просто хотелось вырваться оттуда. Из этого Дичвелла. От Энтони. Единственное, чего я хотела, это играть. Сейчас я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять, самой вырастить тебя и дать тебе всю любовь, какую ты заслужил.

Она хотела заглянуть в глубину его синих глаз – таких же синих, как у нее, заглянуть ему в самую душу, искать там прощения, но Джо резко отвернулся. Но ничего, важно уже то, что он слушает ее слова. Важно не для нее, а для его будущего счастья.

– Джо, послушай меня. Я видела вас с Молли. Ты никак не можешь поверить в ее любовь, все время заставляешь ее что-то доказывать. Я понимаю, что в этом я же и виновата. Я отвергла тебя, и теперь ты никому не веришь, даже Молли. Но подумай вот о чем. Подумай, какой она взяла на себя риск, когда стала меня искать. А ведь она это сделала ради тебя! Джо, Молли любит тебя, тебе надо вернуться домой. Ради нас обоих не делай ошибок, которые совершила я и которые привели меня к этой пустой, одинокой жизни.

– Но у тебя есть Ричард.

– С которым я никогда не свяжу свою судьбу.

– Молли что-то не делала попыток меня вернуть…

– Потому что это ты должен предпринимать эти попытки! Ради бога, пойми это! Правда не на твоей стороне. Возвращайся домой и умоляй ее тебя простить! Пока не поздно. Джозеф, я тебя люблю, и как мне это ни горько, надо признать, что никто не будет любить тебя так, как Молли.

Вот теперь Джо наконец взглянул ей в лицо, и она увидела его глаза, полные слез.

– Я ее тоже люблю, но ужасно боюсь, что она меня бросит раньше, чем я ее. Поэтому и ушел первым.

– Если в этой жизни и можно быть в чем-то уверенным, – сказала Стелла убежденно, – так это в том, что Молли тебя никогда не оставит. – Она погладила его по щеке и подумала, стоит ли говорить то, что она собиралась сказать, ведь Молли ее за это убьет! – Особенно теперь, когда она снова ждет ребенка.

Стелла не была уверена, услышал ли он ее последние слова. Ничего не говоря, он сгреб сумку и рванулся к двери, словно боясь задержаться здесь лишнюю минуту. Она схватила его за полу куртки. Пока у нее не прошел запал.

– Одно последнее признание. Письма, что я тебе отдала. Я не писала их все эти годы. Я написала их ночью накануне нашей встречи. В этом я тебе солгала, но каждое слово в них – правда.

К ее изумлению, Джо расхохотался. Глаза его просияли, как море после бури.

– Знаешь, кого ты мне напомнила? Русскую матрешку. Только подумаешь, что вот она, настоящая Стелла, как вылезает еще одна. Зачем же ты насочиняла, что писала по письму каждый год?

– Мне нужно было как-то тебе доказать, что я тебя не забыла, что любила и помнила о тебе.

Мгновение он смотрел ей в глаза, словно желая отпечатать их в своем сознании.

– Ладно. Сейчас я чувствую, что меня любят.

Стелла просияла от радости и облегчения.

– И позволь мне тебя заверить, что ты наконец добрался до самой маленькой матрешки.

– Ну, слава богу! Прощай, Стелла…

Не дожидаясь лифта, он сбежал вниз по лестнице.

Стелла медленно вернулась в комнату, и тут зазвонил телефон. Это было как в другом мире.

– Да, – задумчиво ответила она, ощущая себя спустившейся старой покрышкой.

– Стелла! – Боб Крамер не говорил, а кричал. – Какого черта ты дома? Ты же должна быть в репетиционном зале у режиссеров «Ночи желания»! Они уже полчаса как просиживают свои драгоценные портки!

Черт, черт. Черт! Она так давно добивалась этой роли, оттачивала южный акцент, чтобы идеально вжиться в образ, а теперь…

Она даже собиралась пойти на какой-нибудь особый пилинг или инъекцию в губы в порядке омоложения – в Париже ее подруга такое сделала. Нет уж, придется полагаться только на свой дар перевоплощения.