Я поднялся на крылечко в две бетонных ступени. Дернул ручку. Дверь открыта. Изнутри идет запах, более соответствующий хирургическому корпусу, чем психотерапевтическому. Но это меня не смутило. Через тамбур, через вторую дверь, в коридор, и дальше. И никого нет. Не у кого спросить.

Голоса за дверью. Я потянул на себя ручку.

Несколько человек столпилось перед клеткой из оргстекла. Странные звуки. Писк, смешанный с ворчаньем зверя. Вижу, что люди возбуждены. На скрип двери и на меня внимания не обратили. Я подошел ближе. Посмотрел из-за плеч, что так всех интересует. И сам заинтересовался.

В клетке были крысы. Одна из них, самая крупная, дралась с двумя другими. Еще две крысы лежали рядом, окровавленные и дохлые.

Длилось это не больше минуты Через минуту в клетке осталась в живых только одна. Та самая — крупная.

— Один к пяти, — сказал человек явной восточной наружности. — Вот бы таких солдат!..

— Чтобы с крысами драться? — спросил я. Все резко повернулись в мою сторону.

— Вы кто? Как вы сюда попали? — спросил человек, который, как мне показалось, всем этим командовал. Тот самый, восточной наружности.

— Я ищу профессора Радяна.

— А-а... — он сразу успокоился. — Вы, очевидно, капитан Ангелов? Вас что, не встретила медсестра?

— Голова кружилась. Я вошел через боковую дверь.

— Я — полковник Радян. Пройдемте, нам с вами в другое крыло, — он взял меня под руку и повел к двери.

— Как вам понравился наш Спартак? — спросил перед выходом, кивнув в сторону клетки с крысаком.

— Я человек гуманный... — ответил я уклончиво.

— Капитан спецназа... — ответил он почти ехидно. Должно быть, в понимании полковника каждый спецназовец должен быть кровавым убийцей. А в моем понимании каждый врач-убийца в большей степени. Потому что в бессилии медицины перед болезнями убеждался не однажды. И задавал себе вопрос — может ли врач брать на себя право лечить, заранее зная свое бессилие?

Проснулся я от характерного шуршания.

Пленка в видеомагнитофоне кончилась, и по экрану телевизора гуляли игривые полосы. Пульта в комнате не оказалось, и пришлось встать, чтобы выключить телевизор и видеомагнитофон. И заодно посмотреть на часы.

Подошло обеденное время. Честно говоря, голода я не испытывал. Но возникло желание хотя бы визуально познакомиться с обитателями реабилитационного центра. Лучшее место для этого — столовая жилого корпуса. Там собираются все.

И я пошел умываться.

Вниз я спустился на пять минут раньше графика — листочка заламинированной бумаги, лежащего на столе Специально, чтобы иметь время присмотреться к людям. Не скажу, что для меня это дело новое. И в своей области приходилось в таком же заведении бывать, но здесь были и некоторые особенности. У нас в реабилитационном центре не ведется следственная работа и нет полковника Мочилова. Впрочем, каждый центр чем-то от другого отличается. Тот, где работал профессор Радян, например, имел свою исследовательскую базу и разводил крыс для опытов.

У дверей столовой столпилось несколько человек. Я сразу понял, что это обслуживающий персонал центра — все в медицинских халатах. Потом подошла группа из четырех человек в спортивных костюмах. По характерным сухощавым, как у спортсменов, лицам я легко вычислил офицеров-спецназовцев. А по замкнутости и внутренней сосредоточенности понял, что они только-только вернулись с какого-то задания. Еще не отошли. В руках одного бутылка водки. Очевидно, здесь это не возбраняется.

— Осваиваетесь? — спросил из-за спины полковник Мочилов.

Я обернулся.

— У меня такое ощущение, что я неделю голодал. Пришлось проснуться и бежать в столовую почти бегом.

— Могли бы и позвонить, вам бы в комнату обед доставили... — сказал он откровенно недовольно. Очевидно, полковнику почему-то не хотелось, чтобы я активно начал знакомиться с местными обитателями.

Но чувство противоречия у меня развито достаточно сильно. Хоть я и наполовину болгарин, натуральная русская черта характера заставляет меня поступать всегда не так, как меня заставляют.

И потому я открыто улыбнулся полковнику и прошел в двери столовой, которые только что распахнули. И сразу подумал, что полковник пожелает стать моим соседом за столом. А я из вредности хочу сделать иначе. Чтобы он понял мою самостоятельность и не надоедал. Я уже набрал себе с раздачи целый поднос, когда присмотрел трех медработниц, облюбовавших отдельный стол. Собрался к ним направиться, когда услышал:

— Ангел! Появилась Таня.

— Проголодалась, предательница?

— Садись вон туда, к окну, я сейчас подойду. Полковник Мочилов понял, что он будет третьим лишним, с улыбкой кивнул мне и направился со своим подносом в другую сторону.

Таня, отметил я сразу, почти ничего себе не взяла. Блюдет фигуру. Она села напротив и смотрела на меня чуть не с болью в глазах.

Я усердно жевал.

— Здесь, наверное, единственное место во всем центре, — сказала она, — где нет аппаратуры слежения.

Я кивнул. Знаю.

— Тебе надо выбираться отсюда быстрее...

— Не надо было меня сюда доставлять.

— Я совершила ошибку, что не предупредила тебя.

Она явно ждала моих вопросов или комментариев, но я словно не среагировал на предупреждающие слова. Будто меня совсем не интересует, почему мне следует отсюда сматываться.

— Они думают, что профессор Радян ставил на тебе какие-то опыты по генной инженерии.

Я промолчал, отдавая должное традиционно безвкусным макаронам — не в Италии живем.

— И будут тебя исследовать.

— Ты где поселилась?

— Этажом выше тебя.

— Отдыхаешь?

Она помотала головой.

— Нет. В компьютерном центре работаю. Они используют мои хакерские навыки.

А вот антрекот здесь хорошо готовят. Он мне по вкусу. Прожарен до хрустящей корочки, но совсем не подгорел. Очевидно, повара здесь не солдаты.

— Я подумаю над твоей дальнейшей судьбой... — сказал я и потрепал Таню по щеке.

И при этом старался смотреть на нее очень холодными равнодушными глазами. Чтобы она почувствовала сама — друзья не делают так, как сделала она...

Выходя из столовой, я обратил внимание на столик, за которым сидели четверо с бутылкой водки. На столе стоит пятый стакан. Водка налита, и стакан накрыт сверху кусочком хлеба.

Ситуация в комментариях не нуждается. Поминают пятого члена своей группы. Мне случалось так же, как они, сидеть за общим столом...

Генерал Легкоступов опять не решился попросить себе кабинет в областном управлении. Попросить — это значило бы полностью поставить себя под контроль местных коллег. Там не будешь искать «жучки». О возможности устроиться на служебной квартире разговор не зашел — волжане приняли московских гостей откровенно холодно. Но возразить против этого было нечего. И поэтому устраиваться пришлось в гостинице. Каждому из офицеров предложили по отдельному небольшому номеру. Генералу заказали номер этажом выше, двухкомнатный люкс. Он отказался, сославшись на смету. И тоже занял стандартный небольшой одноместный номер. На том же этаже, что и Сазонов с Соломиным. Чтобы легче было общаться.