Памятуя об уговоре с наместником Мермосом и дождавшись, когда разморенные обильной выпивкой сегеры-охотники разбредутся восвояси, Хафра крадучись приблизился к шатру эрпатора и с удивлением обнаружил, что маджаи-телохранители беспробудно спят прямо на посту, а из самого шатра раздаются непонятные шорохи, сопровождаемые приглушенными голосами. Он осторожно присел на корточки подле растущего рядом чахлого кустарника, постаравшись слиться с ним в единое целое, и затаил дыхание. Вскоре его терпение было вознаграждено с лихвой: сначала из шатра вышел Тутмос, облачённый в длинный тёмный плащ и с объёмным, завернутым в льняную ткань предметом в руках, а вслед за ним – Фарбис. Под просторной шерстяной накидкой нубийки явно что-то скрывалось.

Соблюдая меры предосторожности, заинтригованный жрец последовал за ними…

Удалившись от лагеря на довольно приличное расстояние, Тутмос и его спутница остановились, наконец, перед древней нубийской пирамидой, служившей, вероятно, усыпальницей одному из местных вождей. Хафра спешно укрылся в зарослях кустарника, раскинувшихся буквально в нескольких шагах от заговорщиков, и замер.

Эрпатор освободил свою ношу от льняной ткани, и в лунном свете блеснули две золотые фигурки. «Великий Ра, это же хаммететы! – от волнения жрец, несмотря на то, что ночи на нубийской земле были далеко не жаркими, мгновенно покрылся липким потом. Будучи человеком образованным и перечитавшим не одну сотню хранящихся в храмах Ону и Авариса свитков, он, конечно же, без труда догадался, что Тутмос держит в руках Ковчег, некогда принадлежавший Гору, первому фараону Та-Кемета. – Вот, значит, для чего эрпатору понадобилось Посвящение! Выходит, Золотой доспех был лишь одним из шагов к заполучению Ковчега?! Но как ему удалось его разыскать? Ковчег Могущества считался безвозвратно утерянным, ибо после войны Гора и Сета о нём не упоминалось ни в одном из древних свитков…»

Меж тем Тутмос установил Ковчег на камень, лежавший на земле примерно в пятидесяти локтях от нубийской пирамиды[99], после чего открыл эбеновый футляр и извлек из него жезл-урею.

– Позволь мне прикоснуться к нему, господин, – заворожено попросила Фарбис. – Я впервые вижу его воочию, да к тому же так близко…

Тутмос, молча, протянул женщине жезл, и она с благоговением приняла его.

– В центре крышки Ковчега есть специальное отверстие, – подбодрил эрпатор наложницу, – можешь сама вставить в него жезл…

Фарбис, благодарно взглянув на повелителя, приблизилась к Ковчегу и аккуратно поместила жезл между хаммететами.

– Что ж, кажется, все готово, – проговорил эрпатор взволнованно, ибо настал момент, ради которого он прошел в свое время тяжкий обряд Посвящения.

Решительно скинув с себя плащ, Тутмос остался в короткой тунике и надетом поверх неё Золотом нагруднике. Затем, охваченный душевным трепетом, он коснулся глаз уреи, и мгновением позже хаммететы «исторгли» из себя два голубых луча, которые тотчас принялись скользить по украшавшим божественный доспех драгоценным камням.

Фарбис замерла от изумления: ради одного только этого зрелища стоило покинуть родные стены храма Птаха!

Когда лучи достигли последнего камня и вернулись в «недра» хаммететов, эрпатор, восстановив в памяти «подсмотренные» в Чертоге богов события вековой давности, нажал на «глаза» уреи повторно. И почти в тот же миг из них низвергся мощный луч света, устремившийся в сторону стоящей напротив пирамиды. Раздался гулкий звук, земля под ногами содрогнулась, и стены кирпичного сооружения покрылись сначала, подобно паутине, сетью светящихся трещин, а затем, издав словно бы «последний стон», рухнули прямо на глазах, превратившись в груду бесформенных камней.

От страха Фарбис прижалась к Тутмосу, и он крепко обнял ее.

– Теперь я понимаю, почему Гора называли Богом света, – потрясенно промолвила женщина, когда стихли последние звуки рассыпавшихся в прах осколков кирпичей. – Потому что он умел управлять им!..

Хафра, все это время наблюдавший за действиями эрпатора из своего укрытия, с ужасом вдруг почувствовал, что глаза его застилает пелена. Из опасения потерять сознание и обнаружить тем самым своё присутствие, он, собрав последние силы, поспешил неслышно ретироваться.

* * *

Разумеется, уснуть той ночью Хафра уже не смог. Какие только мысли не рождались в его голове! И что эрпатор, обладая божественной силой, теперь-то уж точно свергнет отца-фараона. И что благодаря этому Та-Кемет завоюет вскоре весь мир и ни одно из государств уже не посмеет никогда более посягать на египтян. И что ему, простому жрецу храма Ра, посчастливилось воочию увидеть оружие бога Гора – то самое, с помощью которого он победил Сета…

В свете подобных размышлений жреца начали одолевать сомнения: а стоит ли в таком случае чинить препятствия эрпатору? Вдруг Тутмос никогда и не помышлял об узурпации власти и никакого заговора на самом деле не существует? «Да, но если оставить всё как есть, – возражал сам себе Хафра, – к чему может привести наследника та сила, которою он теперь владеет? И осознает ли он сам, какая ответственность лежит на нём отныне?»

Хафра вспомнил, что с тех самых пор, как эрпатор появился перед ним и сегерами в Золотом доспехе, он постоянно задавался вопросом: почему верховный жрец элефантинского храма провозгласил его тогда живым воплощением бога Гора? Теперь ответ был ясен: значит, в абидосском храме «Миллионов лет» эрпатор не только прошёл ритуал Посвящения, но и получил в дар божественный жезл Ра-Гора. Вот жрец с Элефантины, увидев сей символ божественной власти в руках Тутмоса, и уверовал, что перед ним – истинное воплощение Бога света на земле.

Постепенно мысли Хафры обрели относительную стройность; по крайней мере, он нашёл объяснение многим вопросам, терзавшим его в течение достаточно уже долгого периода времени. Теперь оставалось только понять, чего хочет он сам: примкнуть к эрпатору или остаться верноподданным фараона?

Едва дождавшись утра, жрец поспешил к наместнику Мермосу. Однако поскольку тот ещё спал, а приближенные не пожелали его беспокоить, у Хафры созрел другой план: покинув со всеми предосторожностями лагерь, он отправился к разрушенной пирамиде. Достигнув знакомого по минувшей ночи места, жрец решительно приблизился к тому, что осталось от бывшей усыпальницы. Картина его взору предстала впечатляющая: камни, некогда лежавшие перед пирамидой, оплавились, а обожжённый кирпич, из которого она была сложена, рассыпался в прах. Хафра присел на корточки и провел кончиками пальцев по одному из камней.

– Сила Ковчега необычайно сильна… – прошептал он в смятении. – Но и чрезвычайно опасна! Необходимо как можно скорее встретиться с Мермосом и всё ему рассказать. Даже если он решит, что мой разум похитили демоны…

Хафра вернулся в лагерь. Наместник и эрпатор уже бодрствовали – готовились к возвращению в Куббан. Жрец поприветствовал их, внешне изо всех сил стараясь сохранить спокойствие и невозмутимость.