– Тот, кого мы поймали, в больнице, при смерти. Это не он. Василиса, помоги нам.

Василиса плакала. Она затрясла головой – спрашивайте.

– Расскажи, как все произошло.

– Я дома… я Диму ждала…

– Вы разговаривали по телефону?

– Да, как обычно. Днем и потом где-то часов в шесть.

– Он в лаборатории до вечера задержался?

– Нет… они там… Тетя Алла, их лабораторию закрывают. Он вчера мне сказал. Он никакой был просто. В отчаянии. Вот здесь, на диване, он плакал вчера так же, как плачу сейчас я.

– Но когда он тебе звонил в последний раз, он был в лаборатории, на базе? Или еще где-то?

– Нет, на базе, – Василиса всхлипнула. – Там же нельзя все вот так сразу бросить. Там столько всего… Четыре года… Этот проект еще мать его начинала, и он продолжил.

– Значит, все же он задержался на работе?

– Я не знаю… Он сказал, что заедет в «Радужный мост».

– В ваш отель?

– Он хотел встретиться там с Ваней.

– Водопьяновым? Они встретились?

– Я не знаю, тетя Алла. Я его ждала. Приготовила ужин. Потом у меня голова закружилась. У меня сейчас так бывает постоянно. Токсикоза вроде нет, но… Порой чувствую себя хреново. Я поднялась наверх, прилегла. Я уснула! Может, он звонил мне еще раз?

Василиса встрепенулась, озираясь в поисках мобильного.

– Тихо, тихо, успокойся, мы проверим. – Мухина не выпускала ее из объятий. – Так что было дальше?

– Меня что-то разбудило. Собака выла.

– У соседей?

– Соседи в разъездах. Нет, где-то далеко. Я встала – в общем-то, и было не так поздно. Дима обычно в это время как раз и приезжает. Я выглянула в окно детской и увидела нашу машину и открытые ворота. Я обрадовалась. Но он не выходил. И когда я постучала по стеклу… Не знаю, мне вдруг стало тревожно. Я побежала вниз, вышла во двор, а там… а он… Димка… Димочка…

Василиса снова заплакала. Плачь ее сейчас был тоненьким, похожим на вой.

Мухина указала Кате на что-то глазами. Та обернулась. На стене гостиной – пульт-дисплей. И рядом горит алый огонек.

Домовая сигнализация?

– У вас сигнализация в доме сработала? – хрипло спросила Катя.

– Что?

– Огонек горит красным.

– Это окна. – Василиса всхлипнула. – Я, когда одна дома – Дима мне велел, – сдаюсь под охрану. Здесь у нас много стекла, окна, стеклянная дверь в сад. Я ставлю все на сигнализацию. Мы же боялись, жили в страхе! Поймите вы!

– И сигнализация сработала, когда вы вышли?

– Дима там все разделил. Все раздельно. Окна и стеклянная дверь. Входная дверь и гараж. Входную дверь я не ставлю на сигнализацию. Ой, я и забыла… Тетя Алла, там же у нас камера! – Василиса вскинула голову и вцепилась в руки Мухиной. – Камера все время включена! Дима за этим очень следил. Посмотрите пленку!

– Хорошо, хорошо, мы посмотрим пленку. Ты все же постарайся успокоиться. Тебе не только о себе надо думать. О ребенке. – Мухина говорила веско. – У тебя есть родственники?

– Вы же знаете, тетя Алла… Здесь нет. Есть дальние какие-то, они в Питере живут.

– Я к тому, что тебе не следует здесь оставаться одной, – сказала Мухина. – Хочешь, поедешь ко мне? Или в ваш отель?

– Я бы к вам хотела, но у вас и без меня забот… Можно нашу старую квартиру открыть, мы же соседи… Но там такая грязь. Я лучше в отель.

– Катя сейчас тебя туда отвезет, – сказала Мухина. – Давай тихонько вместе соберем все, что тебе потребуется на какое-то время, – вещи, лекарства. За дом не беспокойся. Нам во дворе предстоит еще много работы. Потом я все сама здесь закрою и привезу тебе ключи.

– Нет… я… хорошо, спасибо, – Василиса снова заплакала.

Затем она кое-как встала на ноги. Она словно постарела сразу на десять лет.

У Кати сердце сжималось, когда она видела ее – будущую мать и уже вдову, и этот опустелый дом, где всего пару дней назад счастливые родители красили детскую для своего первенца.

Катя вместе с оперативниками отвезла Василису в отель «Радужный мост». Внутри он оказался не менее импозантным, чем снаружи, но Кате было не до интерьеров. Гостиничный персонал, когда узнал, что случилось, впал в прострацию. Впрочем, Василису поместили в люкс на втором этаже, суетились вокруг нее. Она ничего не замечала – легла, как была, в одежде на кровать, свернулась калачиком. Катя пыталась напоить ее чаем, дать успокоительных таблеток, привезенных экспертом-криминалистом. Но Василиса от всего отказывалась. Она повернулась к стене и заплакала навзрыд.

Эксперт обращался с ней очень бережно: взял образцы ДНК, откатал пальцы – все по процедуре. Василиса покорно подчинялась. Катя не знала, как быть дальше – миссию свою она считала выполненной. А Василисе лучше всего сейчас хоть немного поспать.

На ресепшене, в кафе и ресторане отеля оперативники допросили персонал – было уже очень поздно, и застать удалось лишь дежурных официантов и администратора. Те показали, что их хозяин Дмитрий Ларионов действительно заезжал этим вечером в отель, примерно в половине девятого. Сидел в кафе, заказал пиво, что было для него нехарактерно, – обычно он вообще алкоголь не употреблял. И не встречался в отеле ни с Иваном Водопьяновым – тот не приезжал в этот вечер, ни с кем другим. Покинул он свой отель около девяти часов вечера.

«Уехал из „Радужного моста“ в девять, к дому подъехал в одиннадцать и там встретил свою смерть, – подумала Катя. – Где он был еще два часа? Что случилось за это время? Или это случилось раньше? Что?»

Она вернулась в ОВД вместе с оперативниками. Была уже глубокая ночь, но отдел полиции не спал, все работали как проклятые.

Катя застала Аллу Мухину в кабинете вместе с экспертами-криминалистами.

– Что накопали на месте происшествия? – спросила Мухина.

– Двор выложен плиткой, следов на плитке нет. В салоне следов полно – следы пальцев рук на панели приборной, на ручках дверей. Мы проверили – это следы потерпевшего и ее.

– Василисы?

– Ничего удивительного, она же сотни раз машиной пользовалась, ездила рядом с ним. Жена ведь.

– А следы крови?

– Кровь на лобовом стекле. Судя по всему, это его кровь. Но экспертиза должна подтвердить, – монотонно перечислял эксперт. – Еще мы обнаружили следы крови на руках того свидетеля, который прибежал на крики.

– Академика Зубова? – спросила Мухина. – Я с ним говорила. Он сказал, что они с женой уже ложились спать, когда услышали женские крики. Кричала их соседка. Они хорошо знакомы с Ларионовыми. Зубов знал еще мать и отца Дмитрия. Он сказал, что, когда увидел его в машине в крови, бросился проверять пульс – думал, может, тот еще жив. Хотел вызвать «Скорую».