— Он просто бесподобен, — рассказывала она всем, вернувшись к столику. — И я уже придумала ему название. Я назову его «Итальянская свадьба».

Минуту или две отец размышлял над ее предложением.

— Итальянская свадьба? Хорошее название, — провозгласил он. — Мне нравится.

Они вместе поужинали у входа в «Маленькую Италию», причем отец твердо заявил, что сам сделает заказ.

— Тебе ведь не захочется сарту[39], Пьета. Она для тебя немного тяжеловата. Идену после тяжелой работы, пожалуй, в самый раз, но не тебе. Катерина, ты устала? Тебе, я полагаю, лучше съесть минестроне[40], чтобы осталось еще место для пудинга.

Пьета то и дело украдкой бросала взгляды в сторону своего салона. Ей не терпелось поскорее вернуться туда и приступить к делу — стать наконец «Пьетой Мартинелли, свадебным дизайнером».

Адолората спохватилась, что до свадьбы осталось меньше двух недель, и ударилась в панику:

— Что, ты там говорила, у нас с цветами? А с фотографиями? Господи, мне самой надо было во всем этом участвовать, да?

— Все уже устроено. Пока ты колесила по Италии в поисках пропавших родственников, я все организовала, — не удержавшись, съязвила Пьета.

— Я невыносимая невеста, правда? — хихикнула Адолората. — Мне повезло, что у меня есть ты, иначе вся эта затея обернулась бы катастрофой.

Они лежали рядышком на постели Пьеты — совсем как в старые добрые времена, когда были детьми. Иногда Пьете казалось, что иметь сестру — это настоящее проклятие. Подростками они, бывало, месяцами не разговаривали друг с другом, особенно когда случалось испортить одолженную одежду или крепко поругаться. Даже сейчас бывали времена, когда между ними пробегала кошка. Это случалось, когда Адолората обвиняла ее в том, что она говорит одно, а подразумевает другое, или когда Пьета уставала от ее безалаберности, касавшейся всего, кроме еды.

— Твоя свадьба все еще может обернуться катастрофой, — предупредила Пьета. — Ты так и не сказала мне, в чем состоит твой грандиозный план. Как ты собираешься представить Изабеллу и ее сына на торжестве, не огорчив при этом папу?

— Ах, это… — Адолората уютно свернулась калачиком, укрывшись пледом. — Они не пойдут на церемонию в церковь, только на банкет. К тому времени, когда она появится, папа уже пропустит пару бокалов шампанского и расчувствуется. Я думаю, все пройдет отлично.

— А если нет?

— Ох, ради бога, прекрати волноваться. Лучше помоги мне подобрать макияж и прическу. Ты в этих вопросах специалист.

Целый час Пьета так и сяк зачесывала наверх волосы сестры и подкрашивала ее. Что бы ни стряслось в день ее свадьбы, Адолората должна выглядеть безупречно.

— В нашей жизни грядут перемены, — с грустью констатировала Пьета, глядя на их отражения в зеркале над туалетным столиком. — Наша семья распадается.

— Перемены не всегда к худшему, — напомнила ей Адолората. — Я, правда, никогда не думала, что мама оставит этот дом. Хотела бы я знать, что случилось с ними в Италии, что они вернулись домой со всеми этими планами.

— Я обязательно это выясню, — пообещала Пьета. — А теперь давай спустимся вниз и в последний раз примерим твое свадебное платье.

Пьета тоже терялась в догадках относительно того, что произошло с родителями в Италии, но она решила дождаться подходящего момента, когда отец будет играть с Эрнесто в карты. Маму она обнаружила на чердаке, где годами копился всякий хлам; сидя около открытой коробки, Кэтрин просматривала старые фотографии.

— Я пытаюсь что-нибудь выбросить, мне бы надо с чего-то начать, но пока у меня ничего не получается, — призналась она. — Я то и дело нахожу вещи, о существовании которых давно забыла. Я показывала тебе твою детскую фотографию с моей мамой у дома на Боллз-Понд-Роуд?

— По-моему, нет. — Пьета села с ней рядом и взяла в руки снимок. — Какая я была уродина, верно?

— А вот и неправда, ты была красавица. И ты, и твоя сестра. Несмотря на то что я не была вам хорошей матерью.

— Ты же страдала послеродовой депрессией, мамочка, — мягко проговорила Пьета. — Но почему ты так и не обратилась к врачу, чтобы тебе назначили грамотное лечение?

— В те времена этого не делали. Я думаю, тогда еще не придумали названия тому, что я переживала. Нашему поколению внушали, что надо просто держать себя в руках и не ходить по врачам.

— Все могло сложиться по-другому, если бы ты все-таки пошла к врачу.

— Но в конечном итоге все сложилось не так уж и плохо, верно? — В ее глазах заблестели слезы. — У меня две красивые и успешные дочки, хороший муж и грандиозные планы на будущее.

— Ты уверена, что можешь все это оставить? — Пьета окинула взглядом пыльный чердак. — Неужели ты и в самом деле хочешь продать этот дом?

— Ну что ты, конечно нет. Лишиться этого дома будет для меня совсем непросто. Но с другой стороны, оставлять его нецелесообразно с финансовой точки зрения. И я это прекрасно понимаю.

— Но зачем, зачем? — не сдавалась Пьета. — Что заставило вас с папой принять это решение, пока вы были в Италии? Зачем уезжать, если вам и так хорошо?

Мать положила фотографию обратно в коробку.

— Отчасти потому, что у отца случился этот приступ, и еще потому, что мы поняли: большая часть жизни у нас уже позади. Поездка в Италию помогла нам это понять.

— Вы уехали на каких-то десять дней и вдруг решили купить там дом. Что же произошло?

— Давай спустимся вниз. Заварим чаю, и я тебе все расскажу, — пообещала мать.

Знаешь ли ты, что в Италии даже кофе пахнет по-другому? Это было первое, что мы почувствовали, сойдя с трапа самолета. Беппи сразу же выпил две чашки эспрессо с сахаром. Мне кажется, он немного побаивался ехать на родину. Он давно не бывал в Италии и понимал, что многое там изменилось.

Хотя нельзя сказать, чтобы Рим стал другим. Улицы вокруг вокзала Термини по-прежнему такие же грязные и опасные, из дверей многочисленных забегаловок на тротуары все так же валят толпы народу, и старинные здания выглядят точно так же. Конечно, народу теперь больше, чем в наши дни. Очередь желающих увидеть Сикстинскую капеллу, казалось, растянулась на мили, и, чтобы пробраться к фонтану Треви, нам пришлось проталкиваться через толпу туристов. Это обстоятельство повергло Беппи в мрачнейшее настроение.

Нам обоим не терпелось как можно быстрее пойти на Пьяцца Навона. Ведь именно там мы впервые встретились, именно там мы тем летом проводили большую часть времени. Было так странно снова по ней прогуливаться; казалось, будто мы вернулись в молодость.