выдавил он, слегка успокоившись, – я полагал, что весьма искусен в бранных выражениях, но твои знания удивляют. Вас этому обучают в храме Великой матери или это влияние посвящения Серебрянорогому?

Бешенство снова охватило меня. Откуда, откуда он знает про обряд? Или тогда в ночи он мне не привиделся?

– Не ругай богов – дольше проживешь! – бросила я наглецу в ответ, отступая. – Я не собираюсь ничего объяснять! Я хочу услышать объяснения от тебя!

– Хорошо, – ответили с другой стороны стены, – только напомни, о чем ты еще хочешь меня спросить?

– Значит, ты собирался сам выкрасть меня, но тебе помешали?

– Верно! – легко согласился царевич. – Не знаю как, но я хотел получить шанс еще раз поговорить с тобой. Я хочу понять, почему он, а не я?

– Начнем с того, что Энмер-ани не похищал меня! – крикнула я.

– Хорошо, но и я ведь не похитил. А теперь вообще пытаюсь тебя спасти!

– Почему я должна в это верить? Скажи, как давно вы следите за нами и сколько вас?

– Следим давно, а вот численность своих воинов позволь сохранить в тайне.

Голос за стеной был серьезен и спокоен.

– Тебе ведь не понравится, если я украду тебя силой? – спросил он как-то по-детски, как ребенок аккуратно выясняющий, что ему грозит за съеденную конфетку.

– Знаешь, мне казалось, что взрослые люди должны знать ответ на этот вопрос! Но с какой стати великого полководца-завоевателя беспокоит мнение молоденькой девушки? Разве воины не берут все, что хотят? – разум совершенно не успевал уследить за тем, что болтал мой язык.

– Верно, – тихо откликнулись с той стороны. – Раньше меня это никогда не беспокоило. Наверное, ты заколдовала меня или попросила об этом свою Богиню. Я не могу причинить тебе боль. Я постоянно думаю о тебе, понимаешь? Я ни о ком и никогда столько не думал! Ты заставляешь меня делать глупости.

Жилистая рука зашарила по изгибу, и через миг он выглянул сам. Какие силы удерживали его на карнизе узком даже для такой хрупкой девушки, как я?! Хотя он, в отличие от некоторых, продвигался лицом к стене.

Его лицо оказалось совсем рядом с моим. Оно снова не было надменным и гордым. На меня смотрел потерявшийся в своих чувствах молодой мужчина.

– Говорят, что такое происходит из-за любви, – проронила я и отвернулась. – Но я не могу снова поверить тебе! Я уже много раз прокляла себя за то, что дозволила себе даже подумать о таком, как ты!

– Так ты думала обо мне? – в голосе царевича послышались мурлыкающе нотки. – Ты думала обо мне как о мужчине?

Румянец вспыхнул на моих замерзших щеках, пришлось отвернуться, чтобы больше не смотреть ему в лицо.

– НЕТ, как о женщине! Ну как я еще могла о тебе думать? – меня снова понесло. Хотелось высказать этому человеку все, все, что наболело, а то, видишь ли, думал он обо мне, страдалец хренов!

– Я поверила тебе тогда! Тогда ты не играл со мной! Не пытался соблазнить! Мне казалось, что ты был честен! – кричала я изо всех сил в синее небо над долиной, в эти горы, этому ветру. Мне хотелось, чтобы все узнали про мою боль.

– Я даже в глубине души надеялась, что отец согласится на твою кандидатуру! А все потому, что с врагами я не справлюсь, не умею воевать! Не хочу! Не хочу! – слезы градом текли по моим щекам, ноги снова дрожали.

– Хотел он украсть меня! Развязать войну с Карешем ты хотел! Для тебя же не впервой вторгаться на чужие земли? Вся ваша любовь кончается там, где начинается выгода для государства! – я сделала еще пару крохотных шажков влево, подальше от мерзкого наследничка. Надо успокоиться, а то, и правда, улечу вниз. Но ноги все больше тряслись.

– Думаешь, что я смогу поверить тебе? Как? Да и зачем? Разве ты не добился уже своего? Думаешь, я ничего не помню? – я решила пойти ва-банк и без стеснений выложить этому мужчине все свои предположения. Пусть он сочтет меня нескромной, невоспитанной, да кем угодно – плевать!

– Я помню твой запах. Я думала, что это снова сон, потому что в этом сне ты был нежным и плакал. Но теперь я понимаю, что ты и впрямь мог быть там, просто, чтобы получить то, что мужчинам обычно и надо! А все остальное – игра одурманенного воображения… – я уже не кричала, просто роняла слова. Перед глазами голубело небо, так захотелось раскинуть белые крылья и полететь! Полететь и никогда больше не видеть рядом с собой этой похотливой рожи, и даже не думать, что его пальцы касались меня… Ветер трепал мои юбки, взошедшее над горным отрогом солнце пригревало заледеневшие ноги. Хорошо! Сейчас я досчитаю до трех, и все закончится.

Но упасть мне не дали! Чьи-то сильные руки ухватили меня за левое плечо и резко выдернули с узкого уступа.

– Поймал! – громко сообщил низкий мужской голос над ухом. Я задергалась, пытаясь вырваться из железных объятий. Врешь, я просто так не дамся!

– Командир, вылезай скорее, а то твоя ненаглядная и Кайласа покусает! – раздался совсем рядом знакомый баритон моего похитителя.

– Заткни пасть, Гаруул! – рявкнул с обрыва Асмаррах. – Мне и без твоих подколок достаточно плохо!

– Мы взяли пленного из нападавших, но он не слишком-то разговорчив. Ты поговоришь с ним сам? – пробасил названный Кайласом и охнул, когда моя пятка угодила-таки по сакральному мужскому месту. Охнул, но рук не разжал. Просто теперь держал меня на расстоянии вытянутой руки.

– Хорошо! – царевич ухватился за протянутую руку коренастого Гаруула и вытянул себя с узкого карниза. – Но это все потом.

Вся его грудь была исцарапана о камни, к которым он был вынужден плотно прижиматься. Шевелюра, заплетенная в многочисленные косички, торчала в разные стороны. Я бы рассмеялась, если бы не была зла и смущена одновременно. Получается, что эти двое слышали мои последние откровения? Нет, почему я не спрыгнула раньше! Я даже перестала вырываться, ошарашенная такими выводами.

– А что в лагере? Есть выжившие? – спросил царевич отдышавшись.

– Да вроде должны быть, я сам видел, как один удрал на лошади. Думаю, что он приведет сюда подмогу, а значит, нам пора