И еще это значит, что если хочешь поплавать с акулами, тобывший бог шести тысяч лет от роду – отличный напарник в таком занятии. Галеная люблю, но в качестве союзника он меня беспокоит. Беспокоит, что дружба сомной может довести его до гибели. А насчет Баринтуса я не беспокоюсь. Есликому-то из нас придется хоронить другого, то ему – меня.

Ба оставила себе комнаты на самом верху дома. В давниевремена, когда это викторианское убожище еще было новым, здесь располагалиськомнаты для слуг. Зимой тут был ледник, летом – духовка. Но кондиционер ицентральное отопление – чудесные штуки. Ба разломала часть стен, и получиласьсимпатичная гостиная с просторной ванной с одной стороны, небольшая комнаткарядом, просто чтобы была, и большая спальня с другой стороны гостиной, где Ба ижила.

Гостиная была выдержана в белых, кремовых и розовых тонах.Мы сидели на диванчике на двоих с прямой спинкой, обитом тканью с узорами ввиде цветка столистной розы, и столько на нем валялось кружевных подушек, чтонепонятно было, куда их девать. Я из них сложила сбоку от себя что-то вродегоры цветов и кружев.

Мы пили чай из цветочного сервиза. Сейчас вторая чашка стонким фарфоровым блюдцем плыла ко мне с кофейного столика. Чтобы пойматьчто-то, что к тебе левитирует, надо просто сидеть тихо. Не хватай, иначепрольешь. Жди, и если тот, кто исполняет левитацию, умеет это делать, то чашкаили что там еще ткнется тебе в руку, и тогда хватай. Иногда мне кажется, чтоэто были первые мои уроки терпения – ждать, пока чашка вплывет в руку.

Сейчас я сосредоточилась на настоящем. На том, как непролить чай или как взять кусок сахара из летающей сахарницы. Просто на том,чтобы общаться с бабушкой после этих трех лет. Но в мозгу, в глубине, роилисьвопросы. Кто пытался убить меня в машине? Кел или нет? Зачем королеве такнужно, чтобы я вернулась? Чего она от меня хочет? Скачки называют спортомкоролей, но на самом деле не это их настоящий спорт. Настоящий – это борьба завыживание и власть.

Голос Ба вернул меня к действительности так неожиданно, чтоя вздрогнула. Летающая чашка чуть отодвинулась – как космический корабль,регулирующий свое положение перед стыковкой.

– Извини, Ба, я прослушала.

– Милая, у тебя нервы слишком натянуты, они могутлопнуть.

– Тут я ничего не могу сделать.

– Я не думаю, чтобы королева привлекла тебя обратно коДвору, только чтобы видеть, как убьют тебя твои враги.

– Если бы ее поступки подчинялись логике, я бысогласилась, но мы обе слишком хорошо ее знаем.

Ба вздохнула. Она была еще ниже меня – пару дюймов до пятифутов не дотягивала. Я помню время, когда она казалась мне огромной, и я твердознала, что мне ничего не грозит у нее на руках. Длинные волнистые каштановыеволосы Ба развевались вокруг ее хрупкого тела как шелковый занавес, но лица онине закрывали. И кожа у нее была коричневой, как орех, и чуть сморщенной, тольконе от возраста. Глаза большие и карие под цвет волосам, с прекраснымиресницами. Но у нее не было носа и почти не было рта. Как будто вместо лица –коричневый череп. На месте носа виднелось двойное отверстие, будто носотрезали, но на самом деле она родилась с таким лицом. Ее отец, мой прадед, былчеловеком, и он говорил ей, когда Ба была маленькой, что она очень красива. Онакопия своей матери – той женщины, которую он любит.

Я бы рада была познакомиться со своим прадедом, но он былчистокровным человеком и жил в семнадцатом веке – лет триста с лишним до моеговремени. Вот с прабабушкой я познакомиться могла бы, если бы она не погибла водной из больших войн между людьми и фейри в Европе. Погибла на войне, накоторой ей как брауни не было смысла драться. Но если отказаться от призыва кбитве, это предательство. А предательство карается смертной казнью.

Вожди сидхе тебя так и так уделают.

Фарфоровое блюдечко ткнулось мне в руку, и я осторожно взялаего пальцами из воздуха. Проще было бы подставить под него раскрытую ладонь, ноледи такие манеры не подобают. Меня выучили пить чай согласно правилам этикета,которые уже лет сто, если не больше, как устарели. Следующий опасный момент слевитирующим горячим напитком состоит в том, что когда тот, кто его держит,снимает левитацию, чашка становится тяжелее. И почти каждый при этом может чутьпролить через край в первые разы. Ничего стыдного в этом нет.

Я чаю не пролила. Первое чаепитие с Ба у нас было, когда мнебыло пять.

– Хотела бы я знать, деточка, что рассказать тебе окоролеве, но не знаю. Лучшее, что я могу сделать, – это тебя накормить.Бери пирожки, милая. Я знаю, что они тяжеловаты для вечернего чая, но это твоилюбимые.

– С бараньей начинкой? – спросила я.

– И с картошкой и репой, как ты любишь.

Я улыбнулась:

– Сегодня на банкете будет еда.

– Но захочешь ли ты ее есть?

Она была права. Я взяла один пирожок с мясом. Тарелочкаплавала в воздухе под пирожком.

– Что ты думаешь о кольце?

– Ничего.

– В каком смысле – ничего?

– В том, милая, что у меня слишком мало информации,чтобы рискнуть строить предположения.

– Это Кел пытался убить меня и Галена? Меня, кажется,более всего злит, что тот, кто положил заклинание в машину, готов былпожертвовать Галеном, чтобы убрать меня – будто Гален ничего не значит.

Пирожок был замечательный, но у меня вдруг пропал аппетит.Чай, который я уже выпила, плескался в желудке, будто просился обратно. Яникогда не могу есть, когда нервничаю. Я положила пирожок на тарелку, и онамедленно поплыла к столу.

Ба стиснула мне руку. Она покрасила ногти в сочный бордовыйцвет – почти такой же темный, как ее кожа.

– Я высокой магии не знаю, Мерри, моя магия – этоскорее врожденная способность. Но если убийца желал создать вам смертныйприговор, зачем тогда зеленый? Это цвет верности, счастливой семейной жизни.Зачем добавлять его?

– Единственное, что я могу придумать, – это чтозаклинание предназначалось для чего-то другого и было использовано в последниймомент. Иначе по какой причине оно там оказалось бы?

– Не знаю, милая, к сожалению, не знаю, – ответилаБа.

Я подняла руку, и кольцо сверкнуло в лучах осеннего солнца.

– Кто бы ни положил заклинание в машину, он использовалкольцо как источник магической силы. То есть знал, что оно там будет. Комудоверила бы королева это знать?

– Список тех, кому она верит, очень короток, но длиненсписок тех, о ком она знает, что они не пойдут против ее желаний из страхаперед ней. Она могла дать кольцо с запиской кому угодно и знала бы, что сделанобудет именно то, что она пожелала. Ей бы в голову не пришло, что ее страж можетослушаться. – Ба сжала мне руку. – Кажется, ты не будешь есть этипрекрасные пирожки. Я пошлю их вниз – мои гости наверняка их оценят.