— Не юродствуй. Говори по существу. Можно без деталей. Общим контуром. Чтобы тебе спокойней спалось.

— Ну уж, конечно, без деталей. И надеюсь, строго между нами!

— Между.

— Суть операции в захвате ракетно-пусковой установки стратегического назначения группой неизвестных злоумышленников с целью шантажа существующего правительства. И обезвреживание данной группы силами известного тебе ведомства. Путем проведения безукоризненной, потому как заранее подготовленной, операции.

Захват и последующая операция получают широкую огласку. Герои и их руководители дают интервью. Комитет приобретает дополнительный, ныне пошатнувшийся, политический капитал и новые субсидии. Пресса источает елей агентам невидимого фронта, общественность аплодирует, население ликует, страна вероятного поражения, счастливо избежавшая ядерного удара, публично поздравляет спасителей. Образ организации теряет зловещий ореол. Гадкий утенок превращается в благородного лебедя. Звучат оптимистичные финальные аккорды… И так далее и тому подобное. В общем, всеобщий апофеоз. И дивиденды.

В том числе для скромных, оставшихся за скобками разработчиков. В виде восстановления в должностях, компенсаций за весь период пенсий и правительственных наград. Но это уже частности. Но приятные частности…

«Ракеты фигурируют. Похоже на правду, — подумал про себя полковник. — Террористы, конечно, погибнут. Герои, конечно, выживут. Герои не будут знать, что участвуют в оперетке, и сыграют свою роль очень убедительно. Высшее начальство укрепится в креслах. А вот разработчики… Тут финал вряд ли будет столь оптимистичен…»

— А при чем здесь «объект»?

— А кто без него поверит в возможность запуска ракеты стратегического назначения, которая заблокирована в шахте полсотней шифроключей и которую даже Президент страны единоличным своим решением не может поднять в воздух. Стратегические ракеты запускаются только из Москвы и только одновременным решением трех высших государственных лиц. Или… — генерал выдержал эффектную паузу. — Или «ручным» запуском. Из шахты. Для чего надо досконально знать ее устройство. Лучше всех знать. Как знают конструкторы и наладчики. Чтобы можно было, как в угоняемой машине, соединить проводки стартера напрямую, минуя ключ зажигания…

— Разве это возможно?

— Скорее всего невозможно. Но вероятно. А вероятность равна возможности. Если террористы будут одни — им никто не поверит. Если с ними будет один из конструкторов, событие приобретет совсем иной вес. Я бы сказал, общемировой вес! Потому что взрыв разделяющейся ядерной боеголовки — это проблема не одной только страны, на которую она была нацелена… Понял?

— Понял…

— И тут же забыл!

— И забыл…

Генералу Федорову доложили результаты паспортного поиска. Одиноких, от сорока до шестидесяти, не грузин.

«Однако сколько их у нас, оказывается! — удивился генерал. — А женщины жалуются, что женихов не хватает. А если еще приплюсовать грузин…»

— Запросите информацию в районных отделениях милиции о наличии по месту жительства указанных граждан. И отметьте отсутствующих по неизвестной причине. Что там по розыску?

— Все ориентировки распечатаны и разосланы.

— Результат?

— Местными отделениями милиции задержано несколько десятков подходящих по приметам граждан. После проведения паспортной проверки они были отпущены.

— Не подошли?

— Нет. Большинство семейные, почти все безвыездно проживали в местах прописки. Что подтвердили соседи и знакомые. По двум случаям ведется следствие.

— Держи на контроле.

— Есть держать на контроле!

Развернутый по всей стране поиск результатов не давал. Кроме поимки трех похожих на портреты на ориентировках беглых преступников. Настоящих в отличие от Горбушкина Петра Максимовича.

Наверное, прав был Очень Большой Военный Начальник: ловить мелкую рыбу в безбрежном океане — дело безнадежное. И бестолковое. Нужно узнать, к какому берегу она должна прибиться. И там настораживать сети.

Нужно искать не растопыренными на всю страну руками. Нужно искать головой…

Генерал Осипов докладывал генералу Степашину результаты ревизорской поездки. В бане его персональной, расположенной впритык к маршальскому участку дачи. Стоя подле верхнего полка в раскаленной докрасна парилке. По стойке «смирно». С березовым веником в руках.

— Ну и что он? — спрашивал Степашин.

— Колеблется. Боится, что его подставят. Требует гарантий.

— Ну правильно боится. И правильно требует.

Не дурак. Если бы не боялся и не требовал, это было бы по меньшей мере подозрительно. Ты ему дал гарантии?

— Дал. От вашего имени.

— Успокоился?

— Никак нет. Потребовал рассказать ему детали операции.

— Зачем?

— Чтобы иметь представление о деле, в котором участвует. Чтобы не подставиться.

— Ты рассказал?

— В общих чертах.

— В каких?

— О захвате пусковой установки, об операции по ее освобождению, о целях захвата и освобождения. Намекнул, что в случае успеха он будет восстановлен в должности…

— Зря рассказал!

— Но вы же разрешили. В крайнем случае.

— В крайнем!

— Но это и был крайний. На другие уговоры он не поддавался.

— Крайний — это когда тебе в зад раскаленный ружейный шомпол вталкивают. Вместе с винтовкой… Ладно, иди от греха. Со своим веником.

Истекая слезой от пара, выедающего глаза, генерал Осипов сошел со ступенек. И спросил по уставу:

— Разрешите идти?

— Ты еще честь мне отдай здесь, в бане. Только фуражку надень! — гаркнул сверху генерал.

— У меня нет фуражки. Она в предбаннике, — растерялся Осипов.

— Тогда так иди… Совсем иди. Из бани. И с глаз долой…

«Черт меня дернул все ему сказать! — расстроено подумал генерал Осипов. — Тому, полковнику. И этому, генералу, тоже.

Странно только, отчего он так взвился? Если сам разрешил… Неувязка здесь какая-то».

Генерал Степашин еще полежал на полке, потом спустился вниз, окатился холодной водой, обтерся, глотнул для храбрости водочки и пошел в другую баню. Тут же, неподалеку.

— Дежурный! — громово крикнул он на пороге. — Дежурный! Мать твою! Раззява!

Из распахнутых дверей, застегивая на ходу китель, выскочил заспанный, с распаренной рожей дежурный. Который успел урвать генеральского парку до генерала.

— Ты где, курицын сын, должен быть? А?!