– Был период, когда я только об этом и думал, но я никогда не дружил с огнестрельным оружием. В тот день я ранил его по чистой случайности. Сначала я надеялся, что он мертв. Даже возвращался на то место и искал тело. Но я слишком жалел себя, чтобы восставать против судьбы. Без Ады и моей малышки всякая борьба потеряла смысл. Кроме того, Хендрикс исчез из той местности, и никто не знал куда.

При мысли о том, сколько Рембрандту и Дженне пришлось выстрадать из-за Хендрикса, у Бренча вскипела кровь. Может ли маршал иметь какое-то отношение к смерти Слоана? Пока он не видел связи. Даже если тот думал, что стреляет в Бренча, какие им двигали мотивы? У Хендрикса не было причин желать смерти Бренчу Макколи. По крайней мере, Бренчу о них не известно.

– Младенец, senor, – Мигель обратился к Рембрандту, – Дженна слишком взрослая, чтобы быть малышом, которого ваша жена вынашивала всего пятнадцать лет назад. Что случилось с bebe?

Рембрандт с грустью покачал головой.

– Думаю, ребенок погиб. Дженна говорила, что у нее нет ни братьев, ни сестер. К тому же, когда я оправился от ран и вернулся домой, за опустевшей хижиной была крошечная могилка.

– Мои соболезнования, senor. Услышав вашу историю и узнав о своей роли в ней, я как никогда хочу, чтобы Хендрикс поплатился за совершенные злодеяния, – Мигель повернулся к Бренчу. – Я вот думаю, а не согласится ли тот агент Пинкертона выступить в роли свидетеля, когда мы заставим маршала раскрыться?

– Я не подарю ему такого удовольствия! – проревел Бренч. – Позовем на помощь констебля Мора.

Рембрандт покачал головой.

– Не знаю. Мы затеваем войну против федерального маршала. Хендрикс пользуется здесь большим влиянием, кроме того, они с Мором долго работали вместе. А что, если Мор решит поверить ему, а не тебе? Он может предупредить Хендрикса.

Бренч снял шляпу и запустил пальцы в рыжеватую шевелюру.

– Что же нам тогда делать, черт возьми?

– Побори в себе ненависть к пинкертонам, сынок, по крайней мере, на время, пока все это не разрешится. Пинкертоны просто люди, которые выполняют свою работу. Докажи им, что они в данном случае ошибаются, вместо того чтобы сидеть сложа руки и позволять ненависти пожирать тебя изнутри.

Как Бренчу ни противно было признавать, в словах старика присутствовал здравый смысл. Как и в совете Дженны изучать право, чтобы можно было делать что-то действительно полезное для простых рабочих. А что касается этого случая, не только пинкертоны будут использовать его, но и он их.

– Хорошо, давай поговорим с Таттлом.

Бренч и Рембрандт вместе покинули конюшню и, выйдя на улицу, обнаружили, что она полностью заблокирована. Лошади, мулы, фургончики и не меньше двух сотен мужчин толпились у крыльца гостиницы и лавки «Серебряный слиток».

– Матерь Божья! Какого черта здесь происходит? – пробормотал Бренч.

Бренч локтями проложил себе путь сквозь толпу к лавке, пропуская мимо ушей недовольные оклики людей.

– Эй, встань в очередь, как все остальные, – крикнул какой-то шахтер.

– Да, в очередь.

– Ой, да пропустите его. Такой грубиян нам не конкурент в борьбе за мисс Дженну.

– Заткнись, идиот; это Макколи.

– Тот самый стрелок?

Рембрандт пробирался вслед за Бренчем, пока они не достигли входной двери. Внутри была такая же давка, как и снаружи. В начале очереди они увидели Мауру с карандашом за ухом. Вторым она записывала имена мужчин.

– Приходите завтра в десять, – сказала она парню не старше восемнадцати лет с волосами песочного цвета. Тот поблагодарил и вышел. – Следующий, – выкрикнула Маура.

– Какого дьявола ты тут устроила, Маура? – вмешался Бренч.

– Соблюдайте порядок, мистер. Следующий я, а не вы.

Мужчина доходил Бренчу только до подмышек, но плечи у него были, как у быка, и силы, по виду, хватало, чтобы взвалить на спину вагонетку с рудой. И все же Бренч занес кулак, намереваясь ударить его.

Рембрандт встал между ними.

– Постойте, нет нужды применять силу. Мы с моим другом являемся владельцами этого заведения. Нам всего лишь нужно поговорить с миссис Треноуэт.

Шахтер отступил. Бренч поволок сестру в угол, где они могли бы переговорить с глазу на глаз.

– Ну, так что здесь происходит?

Маура пожала плечами, придав своему лицу выражение невинности.

– К тебе, братец, это не имеет никакого отношения. Похоже, просочился слух, что у нас живет незамужняя леди. Я просто стараюсь навести порядок, так как ситуация стала взрывоопасной. Бедную девочку чуть не затоптали, когда она попыталась выйти на улицу.

– Хочешь сказать, что все эти люди пришли увидеть Дженну?

– Да, но каждый сможет поговорить с ней всего в течение пятнадцати минут. Позже я повешу на двери список тех, кому она разрешит за собой ухаживать. Из них она выберет счастливчика, который будет ее спутником на завтрашнем празднике.

– Каком празднике?

– Ты что, забыл? Завтра День независимости.

Рядом появилась улыбающаяся Голубка.

– Все эти мужчины напоминают мне о заведении тетушки Фэнни, а тебе, Бренч?

– Может, следует отправить к ним тебя? – огрызнулся Макколи. – Будучи профессионалкой, ты найдешь с ними общий язык.

Голубка пропустила злые слова мимо ушей.

– О, я им неинтересна.

– Почему нет?

– Потому что уже занята. Мигель предложил мне выйти за него замуж, и я согласилась.

Напоминание о неудаче с предложением руки и сердца поразило Бренча с силой двойного бура.

– Где Дженна?

– У себя в комнате, только на этот раз не кричи на нее. Не ее вина, что мужчины здесь так изголодались по женщинам.

Похожий на гризли, у которого только что украли запас меда, Бренч взбежал по ступенькам.

Дженна расчесывала волосы, совершенно не реагируя на светопреставление, творившееся внизу, когда в комнату ворвался Бренч, а вслед за ним Маура. Резко повернувшись к нему, молодая женщина сказала:

– Кем ты себя возомнил, что врываешься в мою комнату, как…

– Я не из толпы, которая собралась внизу, чтобы обслюнявить тебя с ног до головы, будто ты знатный кусок говядины или что-то в этом роде.

– О чем ты говоришь?

Маура махала ей из-за спины Бренча. Дженна нахмурилась.

– Что ты делаешь, Маура?

Бренч повернулся к сестре. Та прижимала палец к губам, отчаянно жестикулируя свободной рукой. Он вытолкал ее из комнаты и запер дверь.

– Ты понимаешь, о чем я говорю. Я хочу знать, что за кашу ты на этот раз заварила.