— Вчера вечером?

— Да.

— После шести — нет. Все сотрудники ушли.

— Когда вы вернулись домой, мистер Шоу?

— Уже после полуночи. Примерно в половине второго. — Он говорил быстро и свободно, видимо, еще не зная о смерти Руперта, с вежливостью делового человека, который хочет быть любезным, несмотря на множество забот. Впрочем, отметил про себя Даймонд, нехватка времени не помешала ему облачиться в дорогую «тройку», хотя она выглядела слишком изысканно для обычного трудового дня.

— Вы с кем-то разговаривали в это время?

— Да, разумеется, по телефону.

— Но лично вас никто не видел?

— Нет.

— Когда вы вернулись, ваша жена уже легла?

— Думаю, да.

— Но вы не уверены?

— У нас разные спальни.

Все сходится, подумал Даймонд. Ему было совершенно непонятно, что Джессика Шоу могла находить в этом скучном и переутомленном человеке, если не считать денег, которые он зарабатывал своими крошечными домиками. С другой стороны, вид у него был щеголеватый. К тому же он, похоже, красил волосы.

— Вы знаете, как миссис Шоу провела последний вечер?

— Спросите лучше у нее. Я не виделся с ней со вчерашнего утра. Когда я уходил на работу, она еще спала. — Он вдруг ахнул, прижав ладонь к губам. — Постойте, с Джесс все в порядке?

— Насколько мне известно, да.

— Тогда с кем проблемы? С Эй Джеем?

— Я как раз хотел о нем спросить, мистер Шоу. Насколько я понимаю, он близкий друг семьи?

— Ну, да. — Барнаби сделал небольшую паузу, словно хотел как следует обдумать свой ответ. — Он очень полезный человек.

— В каком плане?

— В плане галереи.

— Вы имеете в виду устройство выставок и все такое?

— Я имею в виду финансовую помощь. У него большая доля в бизнесе.

Это была новая информация, но Даймонд сделал вид, что она ему уже известна.

— Разумеется, он заинтересован в его процветании: ведь в галерее выставляются его картины.

— Сомневаюсь, что Джесс смогла бы вести дело без него, — спокойно заметил Барнаби. — Сам бы я не смог содержать галерею из своих средств. Конечно, я помогаю, когда могу, но расходы просто чудовищны. Вы не представляете, как трудно вести бизнес в этом городе. Счета на электричество, на отопление. Эй Джей все оплачивает.

Так вот, значит, кто на самом деле покровитель искусств.

— За счет прибыли от своих картин?

— О, нет. Он не так уж много продает. Эй Джей хороший художник, но коммерческим его не назовешь. У него есть личные доходы.

— Это он помог организовать недавнюю выставку или как его там — вернисаж?

— Да, Эй Джей оказал нам большую помощь.

— Я про финансы. Он платил за угощение?

— Нет. Честно говоря, это был мой подарок Джессике. Я помогаю, когда могу. К тому же спонсировать одно событие гораздо проще, чем регулярно платить по счетам, как это великодушно делает Эй Джей.

Даймонда больше удивляло собственное великодушие Барнаби: он не мог уловить в его голосе ничего похожего на ревность. Это надо было прояснить.

— Эй Джей поступает так из дружеских чувств?

— Вне всякого сомнения, — подтвердил Барнаби. — Вкладывая средства в галерею, он, в некотором смысле, рассчитывал на продажи своих картин и при желании мог бы настоять на том, чтобы ему оказывали исключительное предпочтение. Вместо этого он довольствуется ролью обычного художника, выставляющего свои полотна.

— Поразительный альтруизм. — Даймонд глубоко вздохнул и решил рискнуть. — Не хочу, чтобы это прозвучало грубо, мистер Шоу, но вы никогда не задумывались о его мотивах?

— Я вас не понимаю.

— Ваша жена — привлекательная женщина.

— Ах, вы об этом, — холодно ответил Барнаби. — Думаете, между ними может быть какая-то связь?

— На вашем месте это пришло бы мне в голову.

— Но вы не на моем месте, и вы не знаете Джессики.

— Я с ней знаком.

— Мой дорогой суперинтендант, Джессика — это человек, которому я доверяю целиком и полностью. Разумеется, мне понятны ваши подозрения. Она умная современная женщина, но у нее старомодные представления о верности. Я не стану притворяться, что нас связывает страстная любовь. Просто я уверен, что Джессика никогда мне не изменит.

— Должно быть, это большое утешение.

— При том, что она проводит столько времени в обществе другого мужчины? — спросил Барнаби. — Понимаю, к чему вы клоните. Джессика и Эй Джей, безусловно, очень близки. В интеллектуальном смысле они, возможно, бешено флиртуют. Но в физическом — нет.

— Можно об этом поподробней?

— О чем?

— Об интеллектуальном флирте.

Барнаби Шоу улыбнулся:

— Боюсь, это будет трудно объяснить. Скажем так: взаимное влечение может проявляться разными путями. Сексуальная энергия, если не давать ей выхода, находит иной способ выражения. Например, в музыке. Или в еде.

— Или в послеобеденных прогулках?

Барнаби бросил на него быстрый взгляд.

— Очевидно, я недостаточно ясно выразился. Интеллигентные люди — а они оба, безусловно, относятся к этой категории, — могут находить особый вкус в определенных ритуалах, своего рода играх или развлечениях, которые высвобождают их энергию и приносят им чувство удовлетворения.

— И этого достаточно?

— Джессике — достаточно.

Для Даймонда все это было чересчур сомнительно и сложно. Рассуждения собеседника его не убедили. Возможно, Барнаби просто пытался обмануть самого себя.

— Я хочу спросить про надпись, которая появилась на витрине галереи во время вернисажа, — произнес он.

Барнаби пришел в замешательство — впервые за время разговора.

— Кто вам об этом сказал?

— У нас есть показания свидетелей.

— Та молодая женщина с челкой и в очках? Мисс Миллер?

— Об этом знали многие, мистер Шоу. На выставке было полно людей.

— Да, но они не видели надписи. Никто не сказал о ней ни слова, пока мы ее сами не заметили. В ярко освещенной галерее она была практически невидима. Люди обычно смотрят сквозь окна, а не на них.

— Понимаю. У вашей жены были какие-то предположения, кто мог это сделать?

— Никаких, но она была очень расстроена.

— И поэтому вы решили стереть надпись, никому о ней не сообщив?

— Джессика хотела вызвать полицию.