class="p1">Музей расположен в четырехэтажном дворце, обширные залы которого полны экспонатами, имеющими отношение к военному делу. Оружие представлено, начиная от примитивных мечей с «клинками» из кости пилы-рыбы и кончая сложным автоматическим оружием последнего образца. Нашел я и русскую шашку, и нашу трехлинейную винтовку, и наган, и пулемет Максима. Поражают средневековые рыцарские доспехи; старинные и современные формы испанских полков, каски, кивера, кирасы. Батальные картины и портреты королей и полководцев. Коллекция орденов и медалей, рескрипты и приказы, знамена и штандарты. Мечи Изабеллы Католической, Фернандо Кортеса[255], Писарро[256], походный шатер Карла Пятого… Повсюду трофеи, забранные знаменитой когда-то испанской пехотой у мусульман и от своих европейских противников. Свидетельства испанской славы, доблести и чести…

Наконец, прихожу в обширный зал, посвященный гражданской войне, и останавливаюсь с жутким изумлением перед громадной картиной во всю стену, изображающей расстрел красными испанских националистов. Больше всего поражает вид, я бы сказал, даже, пошиб испанских красных, с лихо на затылок закинутыми фуражками, из-под которых вылезают даже подобия каких-то чубов; расстегнутые ворота рубашек, намотанные пулеметные ленты, озверелые хари, так напоминают недоброй памяти образы красногвардейцев и партизан времен гражданской войны. Роковое и родственное по бесовской одержимости сходство! И в любой стране, даже самой культурной, такое зверское наваждение всегда возможно… Сбоку страшной сцены в траурной рамке висит список попавших тогда в руки красных, изображенных на картине расстреливаемых лиц, видных представителей национального (белого) движения, а под картиной многозначительная надпись крупными буквами:

«Испанцы, мы можем это простить, но не забудем никогда!»

Мы тоже никогда не должны этого забыть, чтобы это никогда больше не повторилось, помня, что почти все сто процентов российского народа оказались жертвой занесенных к нам с Запада теорий человеконенавистничества.

На видном месте висит огромный портрет генералиссимуса Франко, окруженный портретами его соратников; под стеклом в витринах лежат наиболее знаменитые сводки, приказы и реляции ставки главнокомандующего. На видном месте знаменитый последний приказ генералиссимуса, извещающий о победоносном завершении кампании.

Обходя витрины и рассматривая в них реликвии доблестных испанских войск, выигравших гражданскую войну и вырвавших Испанию из лап красного спрута, я неожиданно и с удивлением замечаю выставленные в одной из них православные русские иконы, Христа Спасителя и Николая Чудотворца, в серебряных ризах, украшенных художественной лазоревой эмалью.

Это тот отдел музея, где хранятся вывезенные из России Испанской Голубой Дивизией предметы воспоминания об участии Испании в освободительной (во всяком случае в испанской концепции) войны против большевизма: развороченный в виде какого-то фантастического растения, огромный стакан советского снаряда, простреленная германская каска с накрашенным на ней щитком испанских национальных цветов, такой же нарукавный знак с надписью «Espana», нашивавшийся тогда на германские мундиры, которые носили испанские добровольцы Голубой Дивизии. Нередко и ныне можно встретить испанского военного с нашитым на испанский мундир таким нарукавным знаком, и отличить, таким образом, добровольца Голубой Дивизии. Выставлены немецкие железные кресты; лежит «Устав строевой службы для унтер-офицеров» по-русски и еще по старой орфографии, «Устав для авиационных войск РККА» (это уже по новой!) и много других интересных экспонатов, напоминающих далекую и, увы, всё еще не освобожденную Россию. И если несколько десятков героических русских добровольцев из состава белой эмиграции приняли участие под своим трехцветным национальным знаменем в борьбе за освобождение Испании от интернациональных захватчиков, то и белые испанцы в составе Голубой Дивизии приняли впоследствии участие в освобождении России от тех же интернациональных захватчиков.

С чувством глубокой симпатии встретился я в Мадриде с русскими добровольцами, поддержавшими на поле брани в испанской гражданской войне не только честь белой русской эмиграции, но и честь русского имени в его целом: они явились живым и действительным символом дружбы на поле брани испанского и русского, пока еще подъяремного, народа в общей борьбе за освобождение.

После победоносного завершения гражданской войны, в боях которой русские потеряли половину своего состава, уцелевшие были вызваны к военному министру генералу Аранда, который от имени генералиссимуса Франко выразил им восхищение испанской армии и благодарность испанского народа за оказанную русскими жертвенную и идеологическую помощь, и предложил им принять, в знак признательности, покровительство испанского народа, то есть испанские паспорта, до неминуемого и счастливого возвращения в освобожденную Россию.

Ныне, эти чистейшей воды белые русские работают на радиостанции «Мадрид» по выпуску информаций на русском языке для народов Советского Союза. Более идейных и подходящих людей трудно было найти. Это — испытанные ветераны двух гражданских войн против большевиков, сначала в России, потом в Испании… Можно с уверенностью сказать, что в их передачах не проскальзывают ляпсусы по «русскому вопросу», которыми так богаты иностранные радиопередачи, обращенные к российским народам. А ведь эти ляпсусы сводят на нет всю работу тех радиостанций…

После многих наших дружественных встреч и задушевных разговоров работники мадридской радиостанции просили меня сообщить читателям, что они будут очень благодарны получать отзывы слушателей об их радиопередачах, и материалы для следующих передач.

Бог им в помощь!

Писать по адресу:

Radio — Macirid

Secciôn Rusa;

Madrid — Espana

«Суворовец» (Буэнос-Айрес), 31 мая 1952, № 22 (197), с. 3

Испания

I

Через переднее стекло автомобиля, несущегося по отличной асфальтированной дороге на юге Франции, начинают синеть вдали контуры Пиренейских гор. В наше смутное время войн и революций, наши судьбы и сама наша жизнь зависят в какой-то степени от естественных рубежей, от гор и от рек, на которых в предстоящем третьем мировом конфликте генеральные штабы воюющих сторон намереваются создать свои линии обороны. Горный кряж Пиренейский невольно привлекал мое внимание именно с точки зрения возможности задержки на нем наступления предполагаемого противника, движущегося с востока Европы. Дорога через Пиренеи то вьется по склонам гор, то проходит туннелями, то мчится виадуками среди скал и ущелий. С чувством удовлетворения я констатировал, что в случае разрушения дороги взрывами динамита, продвижение моторизованных и бронированных частей предполагаемого противника станет абсолютно невозможным и лишь многострадальной пехоте без всякого тяжелого вооружения пришлось бы своей кровью пробивать путь по еще может быть неразрушенным горным тропам.

Но вот и испанская граница. Французские жандармы проверяют паспорта, таможенные чиновники задают традиционные вопросы и уже мы подъезжаем к полицейскому посту так называемого фашистского государства, о котором мы вовсе не имеем никакого понятия. Правда, мы слышали официальную версию о «черной реакции, деспотизме и диктатуре», которую нам преподносит ежедневно официальная демократическая печать стран-победительниц, от крайне левых до крайне правых ее органов, если только можно считать за крайне правых тех,