Арчи Гилмор, стоявший в дальней части комнаты, переступил с ноги на ногу.

— Все это лишь ваши догадки, мистер Уайльд?

— Это была догадка, инспектор, но теперь у меня есть свидетель того, что произошло: карлик, незаконнорожденный сын Беллотти. Он также находился на платформе, но держался поодаль, как делал всегда. Он оказался недостаточно близко, чтобы спасти отца, но все видел, однако в хаосе, воцарившемся после падения Беллотти на рельсы, им овладела паника. Он лишился отца, почувствовал себя брошенным на произвол судьбы и не знал, к кому обратиться. И вот, несчастное жалкое существо отправилось в Рочестер, в больницу, где доживала свои дни его лишившаяся рассудка мать.

Один из мальчишек, которых я называю своими «шпионами», нашел его там сегодня утром. Он привез несчастного карлика на Чаринг-Кросс, где я встретился с ним сегодня днем. Злополучный сын Беллотти подтвердит вам, инспектор, время и место гибели своего отца. Эйдан Фрейзер убил Жерара Беллотти на платформе метро станции Виктория примерно в восемь сорок утра прошлой пятницы. А через несколько минут Фрейзер обеспечил себе алиби, когда, промчавшись по платформе, сумел догнать уходящий в Дувр поезд.

Астон Апторп сидел, обхватив голову руками. Он медленно протер глаза и посмотрел на Оскара.

— Я не понимаю, Оскар. Вы утверждаете, что Жерар Беллотти и этот Эйдан Фрейзер были друзьями. Я, как и вы, неплохо знал Беллотти. Впрочем, я знал его лучше. И вот что я вам скажу, Оскар: Беллотти никогда в моем присутствии не упоминал ни Эйдана Фрейзера, ни другого похожего имени.

— Вполне возможно, — ответил Оскар, — тем не менее Беллотти знал Фрейзера, и тот ему нравился. Беллотти ему доверял. Как и вы, Астон…

— Я слишком много выпил, — сказал Апторп, забирая у Джона Грея бокал, и медленно его осушил. — Я ничего не понимаю.

Оскар снова бросил взгляд на Конана Дойла.

— Ошибка инспектора Фрейзера состояла в том, что он сказал мне, будто бы Жерар Беллотти поклялся ему, что Эдвард О’Доннел и Дрейтон Сент-Леонард это один и тот же человек. Я знал, что такого быть не может. Беллотти никогда не принял бы заурядного пьяницу, вроде О’Доннела, в члены своего клуба. Кроме того, когда Роберт и я расспрашивали других членов клуба, они сказали нам, что Дрейтон Сент-Леонард молод и красив, в то время как О’Доннел, грубый и уродливый человек, которому давно исполнилось пятьдесят, под такое описание никак не подходил.

Конан Дойл положил обе руки на спинку стула Констанции. Он стоял, как проповедник за кафедрой, размышляющий об уроках прошедшего дня.

— Вы знали, что О’Доннел не мог быть Дрейтоном Сент-Леонардом…

— Да, — подтвердил Оскар, — и что Беллотти не мог сказать ничего подобного. Никому не нужное, бредовое измышление Фрейзера, которое его погубило. В тот самый момент, когда он произнес эту ложь, Фрейзер понял, какую ошибку совершил.

— Как только Фрейзер сделал Беллотти своим фальшивым свидетелем, ему ничего не оставалось, как заставить его замолчать…

— Совершенно верно. Мне следовало сразу все понять, Артур, как это сделал бы Холмс! А я позволил себя отвлечь. Я упустил из вида Беллотти, так мне хотелось выяснить, кто скрывается за именем Дрейтона Сент-Леонарда. Я чувствовал, что Дрейтон Сент-Леонард является ключевой фигурой в данном расследовании.

— Но, Оскар, — прервал я, — Дрейтона Сент-Леонарда не было в клубе в день убийства Билли. Он не пришел на обед на Литтл-Колледж-стрит.

— Да, Роберт, его не было в тот день на Литтл-Колледж-стрит, потому что он находился на Каули-стрит, за углом, в комнате на верхнем этаже, зажигал свечи, курил ладан и готовил свадебную постель для Билли Вуда… Дрейтон Сент-Леонард познакомился с Билли Вудом через Жерара Беллотти. Дрейтон Сент-Леонард влюбился в Билли Вуда. Он его боготворил.

Оскар закурил вторую сигарету, медленно затянулся и передал Астону Апторпу, который с благодарностью взял ее и посмотрел на моего друга покрасневшими глазами.

— Но, Оскар, — настаивал я, — мистер Апторп сказал нам, что Билли Вуд, перед тем, как покинуть Литтл-Колледж-стрит, заявил, что он отправляется на встречу с дядей.

— Вот именно! — торжествующе воскликнул Оскар. — Совершенно верно! Именно так он и сказал — и не солгал! Дрейтон Сент-Леонард действительно его «дядя»!

— Что? — воскликнул я.

— Это очень старый эвфемизм, — с улыбкой сказал Оскар. — Мы все с ним знакомы, не так ли, миссис О’Киф? — Добрая женщина энергично закивала, уже с трудом сдерживая восторг, так ей нравился рассказ Оскара. — Молодая леди, имеющая зрелого поклонника, часто называла пожилого человека «дядей». Так было и между Билли Вудом и Дрейтоном Сент-Леонардом… Если бы все пошло по плану и они отправились во Францию, как говорил Билли матери, не вызывает сомнений, что они путешествовали бы, называя себя «дядя» и «племянник». Это было бы благоразумно. Даже на континенте хозяйки меблированных комнат и владельцы отелей предпочитают соблюдать приличия. Дрейтон Сент-Леонард являлся «дядей» Билли Вуда… Дрейтон Сент-Леонард, или Эйдан Фрейзер. Дрейтон Сент-Леонард — nom de guerre Эйдана Фрейзера.

Оскар оглядел комнату блестящими глазами. Он наслаждался происходящим.

— Когда вы это поняли, Оскар? — спросил Конан Дойл.

— Через несколько мгновений после того, как Фрейзер сообщил мне, будто Беллотти сказал, что О’Доннел и Дрейтон Сент-Леонард — один и тот же человек. Чрезвычайно глупая ложь, и Фрейзер понял это, как только слова слетели с его губ. Вот почему он так хотел, чтобы я поехал с ним в Париж. Ему нужно было изолировать меня. Он понимал, что я знаком с Беллотти, рано или поздно с ним встречусь и узнаю правду.

— Но он успел добраться до Беллотти первым, — сказал Конан Дойл.

— Да. Фрейзер хотел, чтобы я уехал в Париж, и мне пришлось прервать свое расследование, а, возможно, выяснить, как много мне известно. Я согласился на поездку, чтобы держать Фрейзера под наблюдением. Мне и в голову не приходило, что между вечером четверга и утром пятницы он успеет договориться о встрече с Беллотти и убить его. Я не мог себе представить, что Фрейзер способен на такой иррациональный поступок.

— Почему иррациональный? — спросил Конан Дойл. — Фрейзер заставил Беллотти замолчать, потому что Беллотти не подтвердил бы его ложь.

Оскар рассмеялся.

— Его ложь была безнадежной! А убийство совершенно бессмысленным, смерть Беллотти ничего не решала. Если бы О’Доннел предстал перед судом, кто-нибудь из членов клуба Беллотти обязательно поведал бы миру, что Эдвард О’Доннел не мог быть Дрейтоном Сент-Леонардом. Когда эта ужасная правда стала Фрейзеру очевидна, полагаю, во время нашего возвращения из Парижа, он понял, что у него остается лишь один шанс: избавиться от О’Доннела так, чтобы все посчитали его смерть самоубийством. И, как только ему представился удобный момент, он им воспользовался.

Оскар повернулся к каминной полке, чтобы взять свой бокал, и в мерцающем свете свечей я поймал его взгляд в зеркале. Он был моим другом, но в тот момент показался мне незнакомцем.