Над подносом миссис О’Киф наклонился пожилой джентльмен, который поставил пустой бокал и тут же взял полный. Казалось, он сошел в гостиную со страниц книги волшебных сказок. Он походил на Румпельштильцхена[109]с картины Доре и на Белого Рыцаря с рисунка Тенниела из «Алисы в Зазеркалье»: седой и согбенный, в ветхом темно-синем бархатном костюме с бриджами до колен, на голове абсурдно огромный берет художника. Когда он двигался, всего его тело дрожало.

— Его зовут Астон Апторп, — продолжал Оскар. — Он любил Билли Вуда — не слишком мудро, но очень сильно.

Между тем миссис О’Киф с подносом в руках устремилась к нам.

— Не хотите ли освежиться, мисс Сазерленд? — спросил Оскар.

— Нет, благодарю вас, — ответила она. — Я хотела бы получить объяснения, мистер Уайльд… Что происходит? Зачем эти люди здесь собрались?

— Я расскажу вам, — спокойно ответил Оскар. — Прямо сейчас. Это не займет много времени. — Он улыбнулся Веронике, но улыбка была холодной, и посмотрел на меня и мою руку, лежащую на плече девушки. — У вас собой ваш блокнот, Роберт? Возможно, сейчас появятся подробности, которые вам неизвестны. — Оскар вернулся к своему месту возле камина — центральной части сцены. — Леди и джентльмены, — провозгласил он, — я прошу вашего внимания…

В комнате стало тихо. В течение следующих нескольких минут все сохраняли полнейшую неподвижность. Инспектор Гилмор и сержант Аткинс стояли рядом на страже у двери гостиной. Миссис О’Киф переместилась в угол. Джон Грей и Астон Апторп присели рядом на неудобный диванчик. Конан Дойл стоял рядом с Констанцией Уайльд, и его рука лежала у нее на плече, как моя — на плече Вероники Сазерленд. Оскар заставил всех нас затаить дыхание.

— Благодарю вас, — начал он, — благодарю за то, что вы откликнулись на мое приглашение. Полагаю, вы уже догадались о цели нашей встречи… В своих расчетах с человеком Судьба никогда не считает его счет погашенным, но мы добрались до последнего акта нашей драмы — трагедии Билли Вуда, — и, поскольку каждый из находящихся в этой комнате сыграл в ней свою роль, мы должны были здесь собраться, чтобы стать свидетелями мгновения, когда опустится занавес.

— Но здесь не все, — взволнованно сказала Вероника, оглядывая комнату. — Нет Эйдана. Где он? Где Эйдан? Где мой жених? — Она попыталась встать, но я ее остановил.

— Он не присоединится к нам, мисс Сазерленд, — сказал Оскар, не глядя на Веронику. — Эйдана Фрейзера не будет с нами сегодня вечером. Он безжалостный убийца, и вы это знаете.

В комнате воцарилась тишина.

Вероника Сазерленд смотрела на Оскара застывшим взором. Я сжал ее плечо. Она накрыла мою руку ладонью, и я почувствовал, что ее пальцы холодны, как лед.

— Вчера вечером, — продолжал Оскар, — менее двадцати четырех часов назад, Эйдан Фрейзер убил Эдварда О’Доннела… Убил в полицейской камере на Боу-стрит, во время второго акта «Синей Бороды», так уж было угодно судьбе. Все получилось легко и просто. Убить человека можно очень быстро, если у вас хватает мужества.

— Но как это может быть, Оскар? — запротестовал я.

— Мы ему помогли, Роберт, — ответил он. — Должен со стыдом признать, что мы с вами дали ему такой шанс.

— Я не понимаю….

— Когда мы с вами прогуливались по Боу-стрит, Роберт, обменивались комплиментами с кэбменом и беседовали с сэром Огастесом Харрисом, Фрейзер этим воспользовался. Он спустился в камеру к О’Доннелу, нашел его в состоянии опьянения, вытащил из его штанов ремень, сделал петлю, накинул ее на шею О’Доннелу, и с силой, которую боги дают отчаявшимся людям, подвесил жертву на железном пруте окошка. О’Доннел умер через три минуты, он был задушен собственным ремнем и задохнулся от рвоты.

Миссис О’Киф сдавленно вскрикнула в своем углу. В тот момент я подумал, что она не сумела сдержать гнева. Позднее понял, что это было одобрение. Миссис О’Киф, женщина с чувствами, любила театр. Оскар рассказывал драматическую историю, и она не сумела справиться с восторгом.

— Судьба О’Доннела была предрешена, — продолжал Оскар. — Если бы он пережил прошлую ночь, смерть настигла бы его позднее. Эйдану Фрейзеру требовалось инсценировать самоубийство Эдварда О’Доннела, потому что, если бы О’Доннел предстал перед судом в качестве обвиняемого в убийстве Билли Вуда, открылись бы многие тайны. Кто знает, быть может, присяжные признали бы его виновным. Но, возможно, и нет. Инспектор Фрейзер не хотел рисковать. Однако самоубийство О’Доннела стало бы признанием его вины, сделанным уже с того света.

Оскар замолчал, чтобы прикурить сигарету от свечи, стоявшей на каминной полке, и посмотрел в сторону Конана Дойла.

— Пока все элементарно… Артур? — спросил он. — Конечно, я с самого начала пребывал в сомнениях относительно Фрейзера. Меня поразила его внешность и очаровательные манеры, однако я был озадачен. Почему он не хотел начинать расследование? Почему не упрекнул меня, когда я признался, что снял кольцо с пальца мертвого Билли Вуда? Почему терпел очевидное увлечение моего друга Шерарда мисс Сазерленд? У вас ведь тоже возникли вопросы относительно вашего друга, Артур?

Конан Дойл молчал, прикрыв рот рукой и поглаживая пальцами длинные усы.

— Вы помните, строчку из «Дориана Грея», которую я вам прислал? — спросил Оскар.

— «Всякий преступник непременно делает какую-нибудь оплошность и выдает себя», — отозвался Конан Дойл.

— Совершенно верно. — Оскар посмотрел на доктора Дойла и улыбнулся. — В строке нет поэтичности некоторых аксиом Шерлока Холмса, но мне она нравится. Эйдан Фрейзер поступил умно, выбрав Эдварда О’Доннела в качестве предполагаемого убийцы Билли Вуда. У О’Доннела имелся убедительный мотив: ревность; отвратительная репутация человека пьющего и жестокого. Весь мир мог подтвердить, что О’Доннел способен на убийство. Да, Фрейзер поступил мудро, когда выбрал О’Доннела, но он совершил ошибку, решив сделать главным свидетелем Жерара Беллотти. Он забыл, что я знаю Беллотти гораздо лучше, чем он.

— Бедный Беллотти, — пробормотал Астон Апторп.

— Согласен, — кивнул Оскар, — бедный Беллотти, тучный, почти слепой, убит за то, чего никогда не говорил.

Я убрал руку с плеча Вероники.

— Но кто его убил? — спросил я. — Только не Фрейзер. Беллотти умер в пятницу, когда мы все были во Франции?

— Нет, Роберт, Беллотти умер утром в пятницу на станции метро вокзала Виктория за несколько мгновений до того, как наш поезд в Дувр отошел от платформы. Жерар Беллотти и Эйдан Фрейзер были знакомы и дружили — в некотором смысле. Они договорились встретиться в пятницу утром, стояли рядом у края платформы и разговаривали. А когда появился поезд, Фрейзер столкнул Беллотти на рельсы. Все получилось невероятно легко. Убить человека можно очень быстро, если у вас хватает мужества. Впрочем, много ли мужества для этого требуется? Фрейзер расправился с Беллотти на платформе, окутанной дымом и паром, заполненной людьми. В 1889 году в метро погибло два десятка мужчин и женщин. Одним больше, одним меньше — какая разница?