Теперь дошла очередь до второй универсальной технологии метагруппы — технологии принудительных или преднамеренных банкротств.

Давайте вспомним о престранном явлении: деньги огромной части человечества периодически куда-то исчезают и кому-то достаются. Мы не знаем ни одного по-настоящему крупного банка, непрерывно существующего, например, с восемнадцатого века. Нет ни одного случая, чтобы кто-то положил в те времена в банк хотя бы 10 тысяч фунтов стерлингов и просто не трогал бы вклад, который в наши дни за счет нарастания процентов и процента на проценты дорос бы до многомиллиардного состояния. Даже 100 фунтов, положенные 1 января 1800 года, через 200 лет должны были вырасти до нескольких десятков миллионов. По этой логике средства царской семьи Романовых, пролежавшие с 1917 года в западных банках, должны были превратиться просто в несметные сокровища. Но этих денег как бы нет. Они куда-то исчезли и продолжают исчезать!

Периодическим «исчезновением» средств клиентов промышляют не только малые и средние компании, кредитные бюро, инвестиционные фонды, но и крупные уважаемые банки, страховые компании и пенсионные фонды. Они кажутся солидными, надежными, консервативными. Они обещают вкладчикам небольшой процент. Но все равно рано или поздно лопаются, сливаются, хитро реорганизуются, и их лукавые хозяева дурачат лохов-вкладчиков. Как правило, банки живут 60-75 лет без слияния и поглощения, но к концу цикла с ними всегда что-нибудь случается. Да вы вспомните, как несколько лет назад умер знаменитый английский банк «Беарингз», где 1917-го года лежала часть средств нашей царской династии. Ни много — ни мало, а почти 5 тонн золота! Официально объяснили все тем, что, мол, один из дилеров банка, сущий мальчишка, слишком рискованно играл на азиатских валютных рынках. Дичь несусветная! Побасенки для начальной школы.

Сергей Кугушев, имея опыт руководства банком, осведомлен о том, что директор банка получает ежедневную информацию по всем линиям: объем притока денег и сумму обязательств. Да дилера остановили бы тут же, в самом начале, потеряв от силы, ну миллионов 10-20 долларов. При этом позицию бы закрыли, а дилера вызвали на ковер и оторвали ему детородный орган. Нет, мы имеем дело с организованным исчезновением денег. Одна из версий гласит: банк свернули именно потому, что Россия в 1994-1995 годах начала поднимать вопрос о возврате Западом денег царской России. А как их вернуть, если банк лопнул? Вскоре, после скандала с «Беарингз», Россия замолкла. А потом выяснилось, что злосчастный все-таки уцелел, будучи купленным голландским банком ING.

Есть закономерность: если западная экономика на подъеме, то лопаются «отстреливаемые» модули-пирамиды. Своего рода западные МММы, властелины, тибеты — маленькие, недавно созданные инвестиционные фонды, компании, кредитные организации или брокерские компании, специализирущиеся на рисковых инвестициях. В фазе рецессии-спада разоряются, как правило, солидные брокерские конторы, средние и небольшие банки (коммерческие и инвестиционные), преуспевающие инвестиционные фонды. А при серьезных кризисах приказывают долго жить или реорганизуются солидные банки. Нет, не потому что они плохо работают, а потому что наступают удобные времена для увода ресурсов метагруппы. При этом зачастую самые известные банки метагруппы все же остаются невредимыми. Ведь они — витрины-иконы. Кто у нас самые крупные инвестиционные банки? «Голдман-Сакс», «Джи Пи Морган», «Саломон Бразерс» — и далее по списку, известному нам по перипетиям большого обчищения России в ходе революции 1917-го года. Они же серьезно засветились и в большой демократической перестройке конца 80-х, перешедших в реформы на полное поражение в 1990-х.

Скажем несколько слов о группе технологий, связанных с использованием метагруппами фондового рынка. Современный западный фондовый рынок дал метагруппам уникальные инструменты аккумуляции средств частных и институциональных инвесторов, а затем их присвоения и закачивания в недра «черных дыр», метагрупп. В общем, — все те же набеги и налеты ради овладения богатой добычей. Вот только занимаются сим делом не какие-то бородатые пираты Карибского моря или немытые конные варвары, а лощеные, цивилизованные финансисты наших дней.

Как действует механизм «фондовых набегов»? Наиболее наглядно он проявился в истории крупнейшей американской торговой системы — НАСДАК. За последние пять лет индекс НАСДАК сначала увеличился более чем с 1,5 тысяч до шести. Миллионы людей вкладывали триллионы долларов в бешено растущие акции фирм «новой экономики». А затем индекс НАСДАК упал менее, чем к двум тысячам — и миллионы инвесторов в одночасье потеряли огромные деньги.

Что это означает на практике? То, что сначала метагруппы присвоили десятки, а то и сотни миллиардов долларов на фондовом рынке, а затем оставили инвесторов с носом, вовремя переведя полученные деньги в другие активы. Как это происходит в жизни, отлично известно гениальному русскому математику-финансисту Сергею Мавроди, и его бездарным вороватым последователям в виде руководства «Тибета», «Властелины» и других ныне забытых «пирамид».

Вся операция делится на несколько этапов. Сначала выбирается объект для инвестиций, по возможности дешевый и простой. Предположим, корпорация «дог». Затем вкладываются деньги в его «раскрутку», и объект доводится до стадии рынка. После этого происходит вывод акций «дога» на рынок. С первого дня этого выхода группы, ответственные за данную компанию, сами или через третьих лиц активно скупают ее акции, обеспечивая тем самым устойчивый рост курсовой стоимости пресловутого «дога». После того, как достаточно долгое время курс акций компании устойчиво растет, начинается «промывка мозгов». Через свои СМИ и агентства метагруппа внушает инвесторам: эта компания, мол, обладает такими интересными технологиями и в таких сферах, которым принадлежит ба-альшое будущее! После этого на акции «дога» налетают инвесторы, готовые покупать и покупать акции этой компании в надежде на дальнейший рост ее курсовой стоимости. И рост происходит. Акции компании начинают покупать не только потому, что она является обладателем того или иного патента, технологии, или на месторождений, а просто потому, что курсовая стоимость ее растет, и ее акции являются отличным объектом для спекуляции.

Рост стоимости акций исчисляется уже не процентами, а разами. И в этот момент основные собственники компании также незаметно и осторожно — дабы не нарушить многочисленные правила американской Комиссии по ценным бумагам — продают основные пакеты своих акций. По сути дела, они меняют красивые бумаги (акции компании) на вполне реальные, живые деньги, которые могут быть переведены в другие более интересные активы или пущены в сферу спекуляций. Когда такого рода конвертация акции в деньги для реальных хозяев компании-приманки заканчивается, еще какой-то период времени компания продолжает дорожать, хотя и гораздо более медленными темпами, просто в силу инерционных процессов. А затем наступает неизбежный и неминуемый резкий спад, когда в лучшем случае стоимость акций компании возвращается к начальному реальному уровню, а в худшем компания просто разоряется и уходит с рынка. Тысячи, а то миллионы инвесторов лишаются вложенных в красивые бумаги миллиардов, которые перекочевывают в карманы авторов мероприятия.