– Бесчисленное количество раз, Стивен. Упрашивала тебя выпустить ее. Но ты поставил ей диагноз умственной отсталости и слабоумия. Что вообще эти слова значат? – всплеснула она руками.

– Они значат, что…

– Хватит, Стивен. Что бы они ни значили, она не должна была провести всю жизнь в этой больнице, и ты это прекрасно знаешь. Ее бросил у алтаря единственный человек, которого она любила. У ней было разбито сердце, вот и все. Проблем с умственными способностями у нее не было. По крайней мере, на момент поступления в больницу. А остальные – Белинда, Куини, да все они – их просто оставили там умирать. Никогда не думала, что произнесу эти слова, но мне повезло. Я, по крайней мере, вышла.

Не в силах смотреть ей в глаза, он положил руки на стол и опустил взгляд.

– Ты права, Эми. Ты абсолютно права.

Самоуверенный вид покинул его, и он вдруг превратился в сломленного человека, который понимает, что ошибки прошлого уже не исправить. Ее охватил приступ жалости.

– Ты мог бы сделать меня счастливой. Если и был на свете хоть один человек, кому это было под силу, то это ты.

– Еще не поздно.

Она грустно рассмеялась.

– Поздно, Стивен, уже слишком поздно.

Он взял из корзинки рогалик, разломил его над тарелкой и намазал маслом. У него тряслись руки, но Эми не могла понять, от нервов или от старости. Ему вот-вот исполнится восемьдесят – почти на десять лет больше, чем ей. Но сейчас разница в возрасте была уже малозаметной.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

Она замотала головой, чтобы отряхнуть воспоминания.

– Всего лишь о том, что все могло быть иначе.

– Пожалуйста, Эми. Я…

– Все в порядке, Стивен. Я простила тебя. Держать в себе эту горечь, сожаление, злобу – все равно что не дышать. В конце концов задохнешься. Мне пришлось все отпустить.

Она сделала еще один глоток вина и почувствовала тепло и легкость. Шея под волосами вспотела. Она взяла меню и начала обмахиваться.

– Ты реабилитировал себя. К тому же завтра я увижу своего сына. Пусть и с опозданием на пятьдесят лет, но я всегда буду благодарна тебе за это, – сказала она, поднимая бокал.

В этот солнечный майский день они выбрали столик на улице, под огромным зонтиком. Лето практически полностью вступило в свои права. Темно-фиолетовые цветки клематиса пышным цветом покрывали стену, а в садике стоял запах свежескошенной травы. Стивен отодвинул стул для Эми.

– Спасибо, – поблагодарила она, садясь и снимая солнечные очки.

Она несколько дней мучительно думала, что ей надеть. Выбор был небогатый – она вела очень скромное существование и об одежде практически не думала. Утром просто надевала первое, что попалось под руку. Годы, проведенные в бесформенной больничной одежде, не способствовали развитию интереса к моде.

– Ты хорошо выглядишь, Эми, – заметил Стивен. – Тебе очень идет этот цвет.

Она провела рукой по сиреневой блузке.

– Спасибо. Я не знала, что надеть.

Волосы она собрала в хвост, оставив несколько прядей, чтобы смягчить черты лица. Стивен оделся повседневно – в розовую клетчатую рубашку с открытым воротом. Он был чисто выбрит, и от него пахло сандалом.

– Думаю, ты попала в точку, – улыбнулся он и посмотрел на часы. – Уже совсем скоро.

Эми увидела их первыми и подтолкнула Стивена. Они поднялись со своих мест. Эми едва удавалось дышать, не говоря уже о том, чтобы что-то сказать. Во рту пересохло, и у нее не получилось вымолвить ни единого слова. Она ухватилась за стол, чтобы не упасть, вглядываясь в лицо женщины, которая стала матерью ее собственному сыну.

Джин представилась, и Стивен тепло пожал ей руку.

– Спасибо вам, что пришли. Вы не представляете себе, как много это для нас значит.

Эми стояла у него за спиной, радуясь, что он взял начало разговора на себя. Джин оказалась миниатюрной женщиной – хрупкой, как птичка. У нее были седые, свежезавитые волосы с голубым отливом. На скулах были видны румяна, на губах – розовая помада. Было заметно, что она тщательно готовилась к встрече. У нее было доброе лицо, на котором даже в спокойном состоянии держалась улыбка. Стивен повернулся и представил Эми. Не тратясь на формальное рукопожатие, она сделала шаг вперед и обняла Джин. Запах ее пудры почему-то подействовал на Эми умиротворяюще. Джин тоже обняла ее, и они стояли так, пока Стивен не дотронулся до плеча Эми.

Джин улыбнулась и поцеловала Эми в щеку.

– Я хочу представить вам Джо.

Эми впилась взглядом в сына, которого все эти годы считала умершим. Которого, как она думала, положили в чей-то гроб, лишив даже права иметь свою собственную могилу. Который, как ей сказали, не сделал ни одного вдоха. Большую часть жизни она мучила себя мыслями, что и она так или иначе несет ответственность за его смерть, что она недостаточно тужилась, что она не настояла на продолжении его реанимации. Джин согнулась, чтобы ее лицо было на одном уровне с лицом сына, и погладила его колено.

– Джо, это Эми и Стивен.

Он закатил голову на спинку инвалидного кресла и хрюкнул, растянув губы в улыбке. Поднял руку, неуклюже согнув ее в запястье, и начал двигать ею из стороны в сторону.

– Вот, хороший мальчик.

Джин взяла его за руку, достала из рукава платок и вытерла ему рот. Поцеловав его в затылок, она улыбнулась Эми. Было видно, как сильно она гордится сыном.

– Он не разговаривает, но многое понимает, так что вы можете с ним поговорить.

Стивен заранее рассказал Эми про состояние Джо, так что она была готова к тому, что он в инвалидном кресле, что совершает непроизвольные движения, которые не в состоянии контролировать. К чему она оказалась не готова, так это к нахлынувшей волне любви к нему. У него была такая же оливковая кожа, как у отца, но глаза были ее – огромные, похожие на оленьи. Ей хотелось схватить его в охапку и никогда больше не отпускать. Она по примеру Джин опустилась на один уровень с ним и взяла его за руку.

– Я очень рада познакомиться с тобой, Джо.

Стивен отодвинул от стола несколько стульев, и Джин подкатила его кресло к столу.

– Ты хочешь торт, Джо? – нагнувшись к нему, спросила она. – Здесь есть шоколадный, твой любимый.

Джо стал качать головой вперед и назад, а глаза его наполнились радостью. Джин засмеялась.

– Значит, заказываем шоколадный торт.

Сделав заказ, Стивен сложил руки и наклонился вперед.

– Я очень огорчился, когда услышал про вашего мужа, – сказал он Джин.

Она посмотрела на сына.

– Джо переживал больше меня, если честно. Он обожал отца, и у Гарольда очень хорошо получалось обращаться с ним. Джо просто не понимает, куда он пропал. Несколько недель он каждый вечер плакал по нему. У меня сердце разрывалось. – Она шмыгнула носом.