— Да.

— Где Алекс? — спрашивает он, переведя на меня взгляд.

— Эх, дай ей передохнуть, Локи, — обрывает Бриджет, поднимаясь. — Я же сказала, ничего не случилось. Я в туалет.

Она подталкивает его в плечо и ныряет в толпу.

— Да, она сказала, что ничего не случилось, — говорит он.

— Да? Хорошо.

— Я не куплюсь на это, — буравит он меня взглядом. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я скажу, — начинает он спокойным голосом, который постепенно начинает дребезжать от злости, — но какого лешего ты делаешь?

— Хватит.

— Он женится через три месяца.

Под взглядом его ледяных голубых глаз внутри у меня все холодеет.

— Я, по-твоему, не знаю? — ужасно, но на глаза наворачиваются слезы, а я не могу сидеть тут и реветь и потому выхожу из шатра.

Увы, он идет следом.

— Оставь меня в покое, — прошу я, обходя шатер, надеясь остаться там в одиночестве.

— Прости, — отзывается он мрачно. — Я не хотел доводить тебя до слез.

Я закусываю губу и становлюсь лицом к горам.

— Не ты доводишь меня до слез.

Нет, не он. А Алекс.

— Что ты делаешь, Брон? — снова спрашивает он в глубокой задумчивости. — Ты производишь впечатление такой умной девушки. Я не могу понять, почему ты полюбила парня, который женится на другой.

— А ты думаешь, у меня есть выбор? — плаксиво спрашиваю я. — Ты думаешь, я хочу испытывать к нему чувства?

Он внезапно останавливается. Минуту спустя он находит слова, а на лице проступает смесь шока и ужаса.

— Ты любишь его?

— Это вроде очевидно?

Он отворачивается от меня, положив руки на деревянный забор, обнесенный вокруг участка. Он явно не верит своим ушам и качает головой.

— В таком случае, видимо, я ничем не могу помочь?

— Локи…

— Я знал, что он нравится тебе, но я не думал… Черт.

Мое сердце переполняют чувства, и внезапно мне кажется, что Бриджет, возможно, права: его чувства ко мне кроются где-то глубоко, а не лежат на поверхности. По наитию я протягиваю руку и кладу к нему на плечо, желая утешить его.

— Ты хочешь быть с мужчиной, который обманывает? — в недоумении спрашивает он.

Моя рука медленно скользит вниз.

— Конечно нет.

— Если он так поступает со своей невестой, как ему вообще можно доверять?

Я качаю головой. Алекс вовсе не изменник, все совсем не так.

— Изменил раз — изменит и другой, — с горечью в голосе добавляет он.

— Это не так, — я поднимаю голос, — это… совсем другое. Он запутался. Он сам не рад своим чувствам. Если бы он мог положить этому конец, то так бы и сделал.

Вслед за моими словами меня окатывает отвратительной волной дежавю. Я резко дергаюсь, когда ко мне приходит ужасное воспоминание.

Я запутался. Бронте, милая, пожалуйста. Я так запутался. Я не могу с этим справиться. Не могу справиться с собой. Если бы я мог все прекратить, я бы так и сделал. Пожалуйста, не говори маме. Пожалуйста. Подойди. Подойди сюда, моя милая. Не могу справиться со своими чувствами. Пожалуйста, не рассказывай матери.

Смотрю на Локи глазами, полными ужаса, а к горлу подступает тошнота. Он странно смотрит на меня, чувствуя, что со мной что-то совсем не так.

— Что такое?

— Ничего, — пытаюсь выговорить, но ни звука выдавить не удается.

— Ты вся дрожишь, — обеспокоенно говорит он.

Он прав. Меня обуяла дрожь с головы до пят. Ручьями стекает холодный пот. Тут в памяти оживает наш последний разговор с матерью. Она говорила, что мне нужно вернуться домой, что это очень важно. Она хотела, чтобы я вернулась на Рождество.

— Вдруг это твой последний шанс, — говорила она. — В марте может быть слишком поздно.

— Я не приеду в марте, — ответила я. — Меня повысили. Я остаюсь.

Она сказала, что заказала мне билет до дома, несмотря на объяснения того, что мне надо работать.

— Отдохнешь на Рождество. Все отдыхают на Рождество, — настаивала она. — Ты должна. Мне надо увидеться с тобой. Ему надо увидеться с тобой. Потом станет поздно.

Я успокаиваюсь, озадаченно глядя прямо перед собой.

— Мне надо ехать домой, — шепчу я Локи.

— Остался всего день.

— Я не о Британии. Мне надо домой — в Австралию.

Он мягко гладит меня по плечу.

— Возможно, и к лучшему.

Резко оборачиваюсь и пристально на него смотрю.

— Это не имеет отношения к Алексу. Я возвращаюсь. Мне просто надо на Рождество домой.

Он моргает в недоумении.

— О чем ты? Впереди еще четыре месяца.

— Знаю.

— Черт, ты такая странная, Бронте. — Он закрывает лицо руками. — Все у тебя вкривь и вкось, — бормочет он, не глядя на меня.

Локи отворачивается от меня.

— Мне нужно идти работать.

Смотрю, как он уходит. Он прав. Я самая настоящая неудачница, каких земля еще не носила.

Неведомым образом я все же собираюсь с силами, возвращаюсь в шатер и провожу там еще полтора часа, а затем, как раз когда следует, удаляюсь в спальню. Голова гудит, и когда мне наконец удается отключиться, я погружаюсь в беспокойный сон, щедро сдобренный угнетающими снами и кошмарами из детства.

Я просыпаюсь рано утром. Бриджет рядом крепко спит. Она легла в час ночи, когда наконец утихла клубная музыка. Когда она пришла, сна у меня не было ни в одном глазу, но я притворилась.

Набрасываю на себя одежду и выхожу из комнаты. Дом окутан тишиной. Босыми ногами чуть слышно ступаю на кухню. В холодных, бледных предрассветных сумерках заполняю чайник водой и включаю его, а потом вздрагиваю — открывается входная дверь. С опущенной головой, погрузившись в глубокие раздумья, входит Алекс.

Меня охватывает трепет.

— Привет, — говорю я, и он чуть не выпрыгивает из штанов.

— Черт!

— Извини, — улыбаюсь я. Он смущается.

— Я думал, все спят.

— Все. Кроме меня.

Он кивает, не глядя мне в глаза.

— Я готовлю чай, — сообщаю, пытаясь выговаривать слова ровным тоном. — Хочешь чашечку?

Секунду он сомневается и отвечает:

— Конечно.

— Ты говорил с ней? — спрашиваю спокойным голосом.