Я еще служил, когда родители разбились, ну и записался по контракту на пять лет. И года не прошло, как нас в Гнездо бросили – тогда-то я инициацию и схватил. Помнится, опять обрадовался очень: двигаюсь быстрее, в спаррингах побеждать стал чаще, мишень вижу за сто метров как на ладони. Когда предложили войти в отряд «Пси», сразу согласился, не раздумывал, тем более что Пивоварень уже там был – я его давно знал, служить начинали вместе. Ну и потом не жалел. Пока кислотой в морду не получил.

Раньше бабы при виде меня штабелями укладывались – теперь лишний раз взглянуть боятся. Одна дура так и вовсе в обморок свалилась. Ладно, чего с них взять. Обидно, но стерпеть можно. Меня от другого корежило.

Я-то привык, что любую проблему решить могу. Думал – раз ранение, то можно вылечить, пусть не сейчас, то через месяц, год, десяток лет. Так что когда Даниил сказал, что совсем шрамы убрать нельзя – только марафет навести, да и то не скоро, – плохо мне стало. Привык все проблемы силой решать, а здесь не получится, драться не с кем: ту тварь завалили, с докторов какой спрос – я же вижу, делают что могут.

Спасибо, ребята вытянули, помогли. Еще Студент тогда сказал: мол, поучись медицине – хоть поймешь, чем тебя пичкают. Трудно пришлось, у меня образование только школа через пень-колоду, но ничего, справился. Даниил теперь даже советуется иногда, по полевой медицине.

Аскет с Чижовым тоже здорово помогли – прикрыли. Я после ранения чудил: меня, если по-честному, за тогдашние выходки на губу посадить и не выпускать надо было. Чижов не позволил – сказал, перебесится. Ну, а Аскет мне мозги вправил, присмотрел, пока я в норму не пришел.

В общем, когда Пашу убили, я все дела бросил, в Москву прилетел. Попал на похороны. Народу много, почетный караул, Сергачев речь сказал, Аскет рядом стоит. Вот интересно, вокруг Аскета всегда какое-то пустое место образуется – люди его шагов за пять обходят. Даже если он ауру маскирует, все равно что-то чувствуют.

И вот он мне говорит: «Много не пей, у нас дела». Какие, думаю, дела? Ладно, посмотрим, что мужик задумал. Подошли ко вдове, соболезнования выразили, а Аскет ей: «Валентина Николаевна, маленькая просьба. Мы хотели бы взглянуть на место гибели Павла – напишите записку охране», – и ручку с бумагой подсовывает.

Она написала, мы на поминках посидели немного для приличия и ушли. Призрак на нас еще глядел так пристально, словно пробуравить хотел. В гараже машину взяли, поехали на дачу, по пути Аскет у магазина остановился – два пакета соли купил. «Что – говорю, затеваешь?» А он так спокойно Пелену навесил и говорит:

– Паша был слабым, но псионом. Он умер плохой смертью. Девять дней еще не прошло. Значит, тень точно осталась.

Я в шаманстве не очень хорошо разбираюсь, но что Аскет задумал, сразу понял. Он решил поднять Пашину тень и расспросить, кто да как его убил. Тень – это ведь что? Остаток души, можно сказать. Когда человек умирает, особенно псион, его душа исчезает. Покойник еще не разобрался, куда. Остаются мысли, чувства, часть энергетики. Египтяне вроде такие остатки называли «ка». Или как-то иначе, не суть. Условий возникновения тени много, но раз Аскет говорит, что должна быть, значит, должна – они с Покойником в стране лучшие спецы в этой теме.

Только вызывать кого-то мертвого, пусть и по серьезному поводу, дело опасное. Обычно тени остаются от людей, умерших не своей смертью, отсюда характер плохой, жестокий. Поэтому лучше их не тревожить: для них живого убить всегда радость. Даже если мать родная, гарантий нет.

Ладно, приехали. На КПП записку показали, во дворе Аскет сумку с солью берет и ко мне обращается: «Я сейчас внутрь пойду, попробую призвать. Ты делай что хочешь, но в дом никого не пускай, кто бы ни заявился. Мне нужен час, не меньше». Хорошо, говорю, будет тебе час.

Аскет к дому подошел, постоял, к стене прикоснулся и говорит: «Я вхожу в этот дом с ведома и позволения его хозяйки», – дверь открыл и вошел. А я во дворе остался. Где-то через полчаса чувствую – началось: волосы на голове дыбом встали, за спиной словно кто-то темный стоит и прямо в душу смотрит. Нехорошо так. В поселке собаки разом завыли, потом перестали – скулеж как ножом отрезало.

Сижу, караулю. Вдруг чувствую, возле КПП три мага появились, до них еще метров пятьсот. Если бы я не ждал кого-то, мог бы и не заметить – хорошо прикрылись. Через пару минут у ворот машина остановилась, из нее гости вылезли – два бойца, это четко видно, и один вроде аналитик. Этот последний своим ручкой знак сделал – стойте, мол – и ко мне подходит.

– Здравствуйте, – говорит, – Андрей Валентинович. Можно с вами парой слов перекинуться?

– Вежливые люди, – отвечаю, – сначала представляются, а потом уже о делах говорят.

– Извините, забыл. Дела замучили. Зовут меня Иванов Сергей Родионович, и я расследую дело об убийстве вашего командира, Чижова Павла Сергеевича. В связи с этим я хотел бы задать вам несколько вопросов.

Призрак рассказывал об этом парне – говорил, он лучший аналитик в контрразведке и вообще следак номер раз. Дескать, если этот за дело возьмется, то обязательно раскопает, что, как, кого и когда. Расследовал преступления с использованием псионики и ни одного не провалил. Его подчиненные Лукавым звали – за коварство.

– Рад знакомству. Расскажу, что знаю, – и на скамеечку присаживаюсь.

– А нельзя ли, – спрашивает – в дом пройти? Я бы заодно и с Виктором Андреевичем поговорил – он, мне сказали, вместе с вами приехал.

– Виктор Андреевич занят, – отвечаю, – и лучше сейчас его не беспокоить. Он скоро выйдет – тогда вы с ним и поговорите, а пока скажите своим ребятам, чтобы они в дом не заглядывали. А то как бы чего не случилось.

Он своей охране сказал, чтобы прекратили. Те поморщились, но сделали. Что им оставалось? В драку со мной резона лезть нету, а если бы и был… Нет, конечно, какой-то шанс справиться со мной у всех троих скопом наличествовал, – но не особо большой, сами понимаете. Так что сидели, общались, Аскета ждали, я Лукавому про жизнь нашу рассказывал – он свои байки травил. Понравился он мне. Мужик, конечно, непростой, но не подлый, а это главное.

Где-то через полчаса проход в Нижние пласты закрылся, поселок ожил, затем и Аскет на крылечке показался и сразу к нам пошел. Я-то ко всякому привык, а вот Лукавый, чувствую, напрягся. Видок у моего друга действительно был не ахти – лицо белое, без кровинки, глаза мертвые, аура чернущая. В общем, натуральный вампир, только клыков не хватает.

– Сергей Родионович, я полагаю? – И голос тихий, шипящий.

– Да. Позвольте узнать, откуда знаете?

– Призрак говорил, вы ведете Пашино дело. Я предполагал, что вы захотите с нами встретиться.

– Собственно говоря, мне просто хотелось узнать, не было ли у Чижова врагов. Может быть, в последнее время он что-либо говорил, намекал?